Патриархи Константинопольский и Иерусалимский решительно отказались и сами ехать в Москву, и послать туда своих экзархов для суда над Никоном, не сочувствуя этому, по их мнению, несправедливому и во всех отношениях печальному для Церкви явлению. Иначе поступили патриархи Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий. В чаянии получения богатой милостыни от русского правительства для своих бедствующих кафедр они лично отправились в Москву, куда и прибыли в конце 1666 года, так что в Москве мог, наконец, состояться окончательный суд над Никоном при личном участии двух восточных патриархов, чего так давно и с такими усилиями добивалось наше правительство, тем более что приехавшие [С. 213] в Москву патриархи заявили, что они явились сюда будто бы с согласия патриархов Константинопольского и Иерусалимского, почему они судили и окончательно осудили Никона от лица всех четырех восточных патриархов. Но в действительности патриархи Паисий и Макарий вовсе не имели согласия, а тем более каких-либо полномочий на поездку в Москву для суда над Никоном от патриархов Константинопольского и Иерусалимского, как это хорошо видно из их собственных писем из Москвы к Нектарию и Парфению Константинопольскому, имевших в виду оправдать их поездку в Москву и образ действий здесь. В письме к Нектарию Паисий и Макарий говорят, что они отправились в Москву только после того, как «узревше писаньице твое, извещающее, яко твое блаженство име умышление в сиа страны путьшествовати. Пачеже грамотоносеце устне извеща нам, яко Вселенский патриарх хотяше послати своего экзарха». Ввиду именно таких вестей, т. е. что Нектарий сам едет в Москву, а Константинопольский посылает туда своего экзарха, они и решились отправиться в путь, чтобы таким образом в Москве были все четыре патриарха. Извещают Нектария, что они после соборных допросов нашли Никона виновным во многих преступлениях, «их же не подобает предавати писанию, занеже епистолия не имеет в себе что-либо тайно». Но, несмотря на такую оговорку, они все-таки считают нужным указать Нектарию на одну вину Никона. «В такое напыщение, – пишут они, – прииде гордостный Никон, якоже сам ся хиротониса патриархом новаго Иерусалима, – монастырь бо, его же созда, нарече новым Иерусалимом со всеми окрест лежащими: именуя святый Гроб, Голгофу, Вифлием, Назарет, Иордан». Пишут, [С. 214] что они оказали услугу Нектарию, освободив от заключения его посланца Савелия. Подобного же рода письмо отправлено было и к Константинопольскому патриарху. Очевидно, что побуждением к написанию этих писем Паисием и Макарием служило опасение, что их поездка в Москву без согласия и одобрения патриархов Константинопольского и Иерусалимского, что осуждение ими Никона, этого друга и покровителя греков, вызовут на Востоке сильное неудовольствие и порицание и могут причинить им по возвращении на Восток много неприятностей. Это опасение было тем более основательно, что Иерусалимский патриарх, как им хорошо было известно, открыто стоял на стороне Никона, желая его восстановления на патриаршей кафедре, а Константинопольский патриарх Парфений свое отношение к делу Никона очень ясно и определенно выразил в том своем действии, что лишил Паисия и Макария их патриарших кафедр за то, что они поехали в Москву, чтобы судить и, конечно, осудить Никона, так что нашему правительству пришлось потом хлопотать перед высокою Портой о восстановлении патриархов Паисия и Макария на их кафедрах.

Ввиду указанных обстоятельств и московское правительство со своей стороны было озабочено тем, чтобы патриархи Паисий и Макарий по своем возвращении на Восток были приняты там своими собратьями, патриархами Константинопольским и Иерусалимским, вполне дружественно, а также чтобы ими приняты и утверждены были деяния большого Московского Собора относительно низложения Никона и других статей. С этой целью государь отправил к патриархам Константинопольскому и Иерусалимскому с греком иеродиаконом [С. 215] Мелетием свою грамоту, писанную от 13 июля 1669 года, в которой он в то же время просит патриархов и о разрешении Паисия Лигарида. В грамоте к патриарху Нектарию (такая же грамота слово в слово была послана и патриарху Константинопольскому) царь просит его принять с честью и веселием патриархов Паисия и Макария – «какую честь учините им, и то учините нашему царскому величеству». Относительно деяний большого Московского Собора просит Нектария: «Еще просим и о здешнем соборном, что уложено и совершено, всем желаем явлено быти и улажити улаженье в великой Христовой Церкви», на память и научение будущим поколениям. Относительно «патриарха Никонова изверженья, соборне просим подписати, яко по правде, по правилом законным, по освященным уложеньем и соборных правил и патриарших томос (т. е. известных патриарших свитков о власти царской и патриаршей) познан бысть и осужен преже и потом всем Собором». В доказательство полного согласия «догматов и ученья Русские Церкви с Восточные Церкви, питательные матери нашей», говорит грамота, «хощем имети совет соборным вашим письмом чрез нашего священнаго диякона Мелетия». К этому царь прибавляет: «Мы же паки милость и жалованья матери нашей Восточной и питательной великой Церкви не будем в забвеньи никогда, токмо и поболыпие призирати будем». В заключение грамоты государь, прося молитв и благословения патриарха, ходатайствует перед ним за Паисия Лигарида.