– О, крепкий есть твой голова, – произнес губернатор.
Вечером у Гришатки произошел разговор с Вавилой. Поговорили о господах. Рассказал Гришатка дровоколу про трубку и про щелчок.
– Немец, как есть немец, – заявил Вавила. – У него что ни день, то новые в голове фантазии.
«Ку-ка-ре-ку!»
Прав оказался Вавила.
Немало бед принял Гришатка из-за этих самых барских фантазий.
Началось с того, что Рейнсдорп решил просыпаться чуть свет, вставать с петухами. А так как петуха в губернаторском доме нет, то генерал приказал быть за голосистую птицу Гришатке.
Явился мальчик чуть свет к дверям губернаторской спальни.
– Ку-ка-ре-ку! – завопил.
Спит губернатор.
– Ку-ка-ре-ку! – заголосил еще громче Гришатка.
Не помогает.
Кукарекал, кукарекал Гришатка, голос себе сорвал.
Хоть плачь – не просыпается барин.
Позвал Гришатка на помощь Вавилу. Вместе они кукарекают. Хоть из пушек пали, спит, не просыпается генерал-губернатор. Часов в одиннадцать наконец проснулся.
– О майн гот! – закричал генерал. Схватил он Гришатку за ухо. – Не разбудил. Не разбудил. Ты есть приказа не выполнил.
– Я же будил, – начинает Гришатка. – Вот и Вавила. Сон у вас очень крепкий, ваше сиятельство.
– О, русише швайн![5] – вскипел генерал. – Их бин золдат[6]. Их бин золдат. Я человек военный. Мышь хвостом шевельнет – я уже есть на ногах. Муха летит – я уже слышу.
Смешно от такого вранья Гришатке.
– Да вас хоть из пушек буди, ваше сиятельство.
– Что?! – заревел генерал. – Кобильин, Кобильин! Всыпать ему плетей.
Тащат Гришатку на кухню. Всыпает Кобылин ему плетей.
Ганнибал
Вздумалось Рейнсдорпу иметь при себе арапчонка. Вспомнил генерал про царя Петра I, что у того арапчонок был, – и себе захотелось. А откуда в Оренбурге и вдруг африканец? И губернатор опять за Гришатку. Вымазали мальчика сажей, Алексашка снова завил ему кудри, дали в руки опахало – веер на длинной палке. Ходит Гришатка следом за Рейнсдорпом, опахалом помахивает.
Стал генерал величать Ганнибалом Гришатку, так же как и Петр I своего арапчонка звал.
Потешается дворня:
– Ганнибал, как есть Ганнибал!
И вот как-то в губернаторском доме был званый прием. Стали съезжаться гости.
Поставил генерал Гришатку с опахалом в руках недалеко от парадного входа. Пусть, думает, когда входят гости, смотрят они на этакое чудо, смотрят и ему, Рейнсдорпу, завидуют.
Приходят гости, смотрят, завидуют.
– Это есть Ганнибал, – объясняет губернатор каждому. – Из Африки он есть привезенный. Большая сумма гельд[7] на него трачен.
Все шло хорошо.
Но вот какая-то дама, увидев необычного мальчика, всплеснула руками:
– Ай, какой чудный! Ай, какой милый! Ай, какой черный! Как тебя звать?
Растерялся Гришатка.
– Гришатка я, Соколов, – брякнул.
Подивилась дама, протянула к Гришатке руку, взяла пальцем за подбородок.
На пальце осталась сажа.
Ойкнула от неожиданности дама, а затем рассмеялась. Подняла она палец высоко вверх, хохочет и всем показывает.
Сконфузился генерал Рейнсдорп, покраснел, однако тут же нашелся:
– Дорогой господа, я вас сделал веселый шутка. Шутка. Веселый шутка. Ха-ха!
– Ха-ха! – дружно смеялись гости.
Кончился званый прием. Разъехались гости. Кликнул барин Гришатку.
– Зачем ты есть паршивый свой рожа ей подставлял? А?! Как ты посмел Гришайтка сказать. А? Кобильин! Кобильин!
И снова Гришатку тащат на кухню. Снова Кобылин всыпает ему плетей.
Великий гипнотизер
Побывал как-то Рейнсдорп в Петербурге. Повидал там гипнотизера. Насмотрелся, как тот людей усыпляет, как в человеческое тело иглы стальные вкалывает.
Вернулся генерал в Оренбург, вызвал Гришатку.
– Я есть великий гипнотизер, – заявил.