Но буду продолжать.
Там, на постели, после посещения Евлампия, я впервые сознал себя проколотой гусеницей, там впервые понял, что за птица тогда в первый раз во мне шевельнулась, почему таким страхом тогда сжалось моё сердце. Я понял, кто из меня с мучительным любопытством посматривал на Николая Эдуардовича и кто с такой мукой и торжеством говорил Евлампию о грядущем Антихристе…
Да, я понял всё. Была такая минута – нет, неуловимая часть времени, – когда вдруг вспыхнула во мне какая-то светлая точка и разом озарила всё…
Разом исчезли стены, раздвинулся потолок и страх ворвался отовсюду, пополз со всех сторон, холодными иглами вонзаясь в мою душу.
О, это был не тот игрушечный страх смерти, который всю жизнь, как зайца, травил меня. Это был настоящий мировой страх.
Я не видал ничего. Но они, все они были здесь. Я не видал острых глаз, мокрых тянущих губ, но я знал их.
Я центр мира, и всё медленно, до муки медленно, ползло и пронизывало меня.
Ужас и безумие сливалось в одно…
Я Царь! Я Бог!
Я не двигался; я ждал. Я ещё ждал «призванья», окончательного, бесповоротного. Слово ещё не было произнесено.
Я уже всё знал и ждал…
Точно миллионы длинных, цепких рук, таких неотступных, таких мертвенно-бледных, тянутся ко мне.
И всё я видел, и всё принимал, как единый властелин вселенной…
Тысячи голосов шептали мне в уши… И страх рос от этого шёпота. Хотя в нём не было ни слов, ни смысла…
Я себя увидал.
Маленьким-маленьким, ещё в белой чистенькой рубашечке. Я всё вспомнил. Точка светлая всё озарила мне, и в один миг, быстрее вихря, быстрей сознанья человеческого, всю жизнь свою снова принял в себя.
Я шёл в гимназию… Экзамены. Первый урок… Говели на страстной неделе… Заутреня… пихтой пахнет. Огни… Христос воскрес, Христос воскрес… Бабушка в гробу… Крымская ночь…
Всё, всё, чувства, мысли, каждое движение, каждое слово…
И так всю жизнь. И прошлое, и будущее. Один, только я один. Всё знаю, всё могу, всё принял…
Растёт, ширится. Шёпот совсем близко, почти в голове… Руки длинные, холодные, всё тянутся, почти хватают за горло.
Скоро, скоро. Я знаю, что скоро. Он близко.
Где-то далеко в тумане, как тени страшные и кривые, мелькнул ряд чёрных крестов…
Всё кругом оживает, шевелится. Страшные тени бегут одна за другой.
Огонь свечи становится красен, как кровь…
Я слышу шаги… Ещё!..
………………………
…Свершилось!..
В безумном ужасе, согнувшись, я бросаюсь в тёмный угол комнаты, прижимаюсь к холодной стене и, как сквозь сон, слышу свой нечеловеческий крик:
– Антихрист!.. Антихрист!..
Придя в себя, я с поразительной ясностью сознал, что у меня откуда-то явилась стройная и законченная «теория Антихриста». Откуда она взялась, было совершенно непонятно, так как я никогда не думал об этом вопросе отвлечённо.
Эту теорию необходимо передать здесь.
«Ты ли Царь Иудейский?» – спрашивал Пилат. «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» – спрашивал первосвященник. И эти два вопроса не могут оставаться без ответа. В этих двух вопросах жизнь или смерть.
Кто же был Христос? Царь, Сын Божий, искупивший мир, спасший его от зла, страдания и смерти, источник вечной жизни, восставший из гроба, грядущий судить живых и мёртвых? Или и Его создал всё тот же страх смерти, и Он не Сын Божий, а сын Смерти, не спасший, а обманувший мир, не воскресший, а сгнивший, не грядущий судить – долженствующий быть судимым грядущим Антихристом?