На следующее утро я сел в прохладной тени на лугу за домом, чтобы немного позаниматься. Я выполнял, как мне казалось, практику созерцания природы ума, но каждый раз, когда я начинал думать о своём учителе, в моём уме возникало ощущение настоящего горя. В какой-то момент я не удержался и расплакался, а позже написал грустную песню:
Как жаль, мой всезнающий учитель!
Я следовал тебе – совершенному будде,
Но так и не обрёл совершенного понимания наставлений.
Почему же ты оставляешь меня, как оставляют сирот родители?
Мои омрачённые дурной кармой глаза уже не увидят
Твоё подобное луне лицо, твои глаза, в которых светится улыбка,
Твои глаза, что всегда смотрели на меня с добротой и любовью.
Твой мелодичный, чистый голос, глубокий и вдохновляющий,
Подобен мощному потоку нектара Дхармы,
Но моим ушам больше не услышать его ясное звучание,
А тогда что остаётся твоему сыну, кроме как взывать о помощи и поддержке!
Твои добрые руки благословляли мою голову
Сосудом, наполненным священной амритой и нектаром.
Понимая, что больше не испробуешь этот вкус,
Как может кто-то удержать вздох печали?
Когда ты смотрел на меня своими сияющими глазами,
Светящаяся мощь твоей реализации озаряла всё вокруг.
Когда теперь выпадет шанс увидеться снова?
Что мне остаётся делать, кроме как призывать тебя, утешаясь надеждой!
Когда в моей памяти возникает образ
Убежища Чакрасамвары, расположенного
В ретритном центре непревзойдённого белого лотоса,
Я ощущаю восторг.
Почему же ты оставил это место?
Благородное собрание сведущих и добродетельных практиков медитации, достигших реализации,
Пребывающих в гармонии подобно детям одних и тех же родителей, —
Собрание видьядхар, действующих в соответствии с Дхармой, —
Разлетелось, как птицы перед наступлением темноты.
Все посвящения и наставления были одно чудесней другого;
Владыка Дхармы, ты и твои духовные сыновья обладали всем, чего только можно желать.
Почему же теперь ты закрываешь врата,
Как закрывают врата города, когда войско проиграло сражение?
В то время как кхенпо, тулку и монахи – юные и пожилые —
Из монастыря Донгаг Тенньи Даргьелинг
Восславляют твою доброту,
Как мог ты отправиться в незримые земли?
С кем же теперь будут обсуждать свои медитативные переживания
Все те расслабленные и беззаботные йогины, что пребывают
На высокой вершине божественной лотосовой горы,
В горных пещерах и деревянных хижинах?
Несмотря на то что миряне – как мужчины, так и женщины – заняты ведением хозяйства,
Они в то же время связаны золотой нитью самайи,
Украшенной драгоценным камнем веры.
Кто теперь поможет им во время жизни, смерти и в бардо?
В прошлом я всё раздумывал, правда ли то, что
Ты живёшь на знаменитой Медноцветной горе,
А сейчас, стоит мне тебя вспомнить,
Сердце наполняется печалью, а глаза слезами.
Мастер, пребывающий в чистых землях десяти направлений,
Ты наслаждаешься свежестью необусловленного блаженства,
Так взгляни на своего оставшегося в одиночестве ученика глазами мудрости,
Пусть твоя добрая, любящая рука коснётся моей макушки.
Твой ученик, обитающий в этой нечистой земле,
Только и делает, что представляет в уме, как ты пребываешь
Среди будд и бодхисаттв.
Любимый отец, мне не вынести этой разлуки!
Ты растворился в изначальном внутреннем пространстве,
Но даже будучи там, несравненный защитник, пожалуйста,
Брось прямо сейчас крюк истинного непредвзятого сострадания
И забери меня, чтобы я мог радоваться тому, что нахожусь рядом с тобой.
В один из перерывов между занятиями я устроил пикник; взобравшись на вершину высокой скалы, я здорово устал и присел, чтобы перевести дух. Я не прилагал каких-то особых усилий для того, чтобы наблюдать за умом, но в какой-то момент у меня вдруг спонтанно возникло переживание пустотного осознавания, подобного пространству, в котором нет центра и периферии. Прежде у меня никогда не было подобных медитативных переживаний, и я сидел там до тех пор, пока оно полностью не закончилось.