– Какая это порода?

– Дэнди – динмонт. А раньше у нас была китайская собачка. С ней произошла трагическая история. Она всегда гонялась за кошками и однажды повздорила с воинственным котом, он ей выцарапал оба глаза… она ослепла, и пришлось…

Молодому человеку показалось, что в ее глазах блеснули слезы. Он тихонько вздохнул и сочувственно сказал:

– Очень печально.

– Мне пришлось обставить эту комнату по-новому. Раньше она была отделана в китайском стиле. Она мне слишком напоминала Тинь-а-Линя.

– Ну а этот песик загрызет любую кошку.

– К счастью, он вырос вместе с котятами. Нам он понравился потому, что у него кривые лапы. Ходит он с трудом и едва поспевает за детской колясочкой. Дэн, покажи лапки!

Дэнди поднял голову и тихонько заворчал.

– Он ужасно упрямый. Скажите, Джон изменился? Или похож еще на англичанина?

Молодой человек понял, что она наконец заговорила о чем-то для нее интересном.

– Похож. Но он чудесный малый.

– А его мать? Когда-то она была красива.

– Она и сейчас красива.

– Да, наверно. Седая, должно быть?

– Поседела. Вы ее не любите?

– Гм! Надеюсь, она не будет ревновать его к вашей сестре.

– Пожалуй, вы несправедливы.

– Пожалуй, несправедлива.

Она сидела неподвижно с ребенком на руках; лицо ее было сурово. Молодой человек, сообразив, что мысли ее где-то витают, встал.

– Когда будете писать Джону, – заговорила она вдруг, – передайте ему, что я ужасно рада и желаю ему счастья. Я сама не буду ему писать. Можно мне называть вас Фрэнсис?

Фрэнсис Уилмот поклонился.

– Я буду счастлив…

– А вы должны называть меня Флер. Ведь теперь мы с вами родственники.

– Флер! Красивое имя! – медленно, словно смакуя это слово, произнес молодой человек.

– Комнату вам приготовят сегодня же. Разумеется, у вас будет отдельная ванная.

Он прикоснулся губами к протянутой руке.

– Чудесно! – сказал он. – А я было начал тосковать по дому: здесь мне не хватает солнца.

В дверях он оглянулся: Флер положила ребенка в гнездышко и задумчиво смотрела куда-то в пространство.

Не только смерть собаки побудила Флер по-новому обставить китайскую комнату. В тот день, когда Флер исполнилось двадцать два года, Майкл, вернувшись домой, объявил:

– Ну, дитя мое, я покончил с издательским делом. Старый Дэнби всегда так безнадежно прав, что на этом карьеры не сделаешь.

– О Майкл! Ты будешь смертельно скучать.

– Я пройду в парламент. Дело несложное, а заработок примерно тот же.

Эти слова были сказаны в шутку. Через шесть дней обнаружилось, что Флер приняла их всерьез.

– Ты был совершенно прав, Майкл. Это дело самое для тебя подходящее. У тебя есть мысли в голове.

– Чужие.

– И говоришь ты прекрасно. А живем мы в двух шагах от парламента.

– Это будет стоить денег, Флер.

– Да, я говорила с папой. Знаешь, это очень забавно – ведь ни один Форсайт не имел никакого отношения к парламенту. Но папа считает, что мне это пойдет на пользу, а баронеты только для этого и годятся.

– К сожалению, раньше нужно пройти в выборах.

– Я и с твоим отцом посоветовалась. Он кое с кем переговорит. Им нужны молодые люди.

– Так. А каковы мои политические убеждения?

– Дорогой мой, пора бы уже знать – в тридцать-то лет!

– Я не либерал. Но кто я – консерватор или лейборист?

– У тебя есть время решить этот вопрос до выборов.

На следующий день, пока Майкл брился, а Флер принимала ванну, он слегка порезался и сказал:

– Земля и безработица – вот что меня действительно интересует. Я фоггартист.

– Что это такое?

– Ведь ты же читала книгу сэра Джемса Фоггарта.

– Нет.

– А говорила, что читала.

– Все так говорили.

– Ну, все равно. Он весь в будущем и программу свою строит, имея в виду тысяча девятьсот сорок четвертый год. Безопасность в воздухе, развитие земледелия, детская эмиграция; урегулировать спрос и предложение внутри империи; покончить с нашими убытками в делах с Европой; идти на жертвы ради лучшего будущего. В сущности, он проповедует то, что никакой популярностью не пользуется и считается невыполнимым.