Работа же есть служение Богу. Преп. Сергий[66] рубил дрова, молол муку, шил платье, стряпал на трапезу.[И все с молитвой] […] Знайте же, что работа прилична всякому человеку и служению Богу не препятствует и не препятствовала нигде и никому.

Встретил я недавно двух людей с достатком внешних благ. Они – крещеные люди, исповедуют христианскую веру, но жаловались, что дела, хлопот много. «Хотелось бы, – по их словам, – служить Христу по евангельскому уставу, да как же поступить с сокровищами?» У одного – дом, у другого – имение, купля и продажа. «Не отказаться же от наживаемого и нажитого, иначе люди глупыми людьми нас назовут!» «Не раздать же их?!»

И евангельскому юноше не по сердцу был ответ Иисуса Христа, когда Он сказал ему о сокровище небесном (Мф. 19. 21)…

Нет, мы попроще и поближе к нам возьмем пример, например, патриарх Авраам[67]. Он долго, очень долго жил на земле и всегда был в имущественном достатке и целую свою жизнь служил Богу. Авраам жил и точно с каждым днем богател, всегда думая, что Господь посылает ему деньги для того, чтобы питать нищих, помогать бедным, защищать сирот… Его день начинался мыслью, – кого бы осчастливить. Дни его были жизнерадостны. Он давал, и рука его не оскудевала; лепта обращалась в драхму, а драхма в талант; единица обращалась в пять, десять и сто. Щедрый человек – это море, сколько из него ни черпай, никогда не будет безводно. Оно сколько принимает, столько же и выпускает воды через сообщение с реками; так и у праведного будет и преизбудет!

Сарептская[68] вдова, имевшая у себя только немного горстей муки и бутыль елея, целые годы питала ими себя и Илью пророка[69].

Если человек достаточный забывает служение Богу, то он слуга маммона; такой человек не будет на лоне Авраамовом[70], но там, где Иуда. Иов, Авраам, Исаак[71], Ревекка, Эсфирь с богатством идут на небо, а Иуда и ростовщики с золотом попадают в ад.

А вот и еще люди, находящиеся на общественной службе, и статские, и военные. И они говорят, что служение Богу – дело монахов, дело священников и диаконов, дело простого народа. Это говорят они по внушению маммона. Спаситель же сказал: «воздадите кесарева – кесареви, и Божия – Богови» (Мк. 12. 17).

А они, люди, стоящие на передовой ступени, как бы стыдятся открыто служить Богу. Те же люди за честь себе поставляют выражать чувства смирения перед высшими себя, от которых зависит временное их благополучие на земле, но стыдятся открыто кланяться Богу, от Которого зависит счастье и временное и вечное. Нет, истинные люди, великие слуги царя и народа, были служителями Бога. Вот перед глазами нашими столько царских и великокняжеских гробниц. Здесь, во св. храме, сложены их плоть и кости. Все они были правоверующими. Вот и святые мощи доблестных покровителей нашего храма, князя Михаила и боярина Феодора[72], за веру «ради Бога» жизнь свою положивших, а в другой столице Русской земли, в С.-Петербурге, – св. Александр Невский[73]. Ни бремя государственных занятий, ни блеск двора, ничто не могло препятствовать им служить Богу и молиться Богу. Прекрасные были они граждане на земле; дивные они теперь граждане на небе!

Прочь же от нас, ложный владыка маммона, прочь, страсти. Наш Владыка – Бог Отец, наш Ходатай – Христос, наша, сила – Дух Святой. Троица Пресвятая! Слава Тебе, Боже! Аминь.

Мф. 8. 5–13

Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его:

Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает.

Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его.

Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой;