и с темноты он снова говорит:
«не думай, видно, так и надо.
я всех давно уже простил»…
Ночной костер
В костре ночном играет пламя,
рисует лики разные огнем:
то сложит крылья, то расправит,
взлетая в небо птицей золотой,
то хищным зверем бревна лижет,
как кости жертвы белым языком,
то норов жаркий свой покажет —
рванет во мрак строптивым рысаком.
и вновь застынет ровно и спокойно,
рисуя золотые купола церквей.
то лепестками языки раскроет
цветение дивных орхидей…
и смотришь ты на пламя, очарован
вдали от суеты мирских затей.
Миг
Судьбы всевидящее око
взглянуло снова на меня
холодным черным глазом
из пистолетного ствола.
и снова жизнь зависла
на металлическом курке врага.
тот миг, что между
будущим и прошлым,
я остро понимаю для себя.
и мига вырвать часть стараюсь,
чтобы опередить врага —
упал, подкошенный, он навзничь,
а пот холодный у меня.
и миг летит мой дальше,
судьбу благодаря…
Дуб
Растут две веточки зеленых,
шумят листвою на ветру.
но не рожденье это жизни новой,
а вздох последний жизни он земной.
их дуб могучий, почти мертвый, —
в прощанье к Солнцу протянул
на кончике руки иссохшей
с глотком последним жизни он уснул.
Вино
Есть море и зеленое в лазурных берегах,
а волны его стройные колышутся в рядах.
то море изобилует икрою золотой,
что медом наливается под солнечным лучом.
то море не простое, с икрою не простой —
то море виноградников, где гроздья под лозой.
там в ягоде янтарной рождается вино,
которое шампанским взорвется за столом.
Пшеничная
Ты с горькою пшеничною тягаться не берись —
она лишь с виду простенька. но лучше берегись,
у ней судьба нелегкая с пшеничного зерна —
ей градусы привила жара до сорока.
прошла дорогу трудную,
огонь и воду с трубами
и стала как слеза.
одета она скромненько, в бутылочке простой,
но если с нею свяжешься – ответишь головой.
Пиво
В чане пиво варится,
лежит, пыхтя в хмелю,
силы набирается,
чтоб выйти к пивнарю.
по кружкам разливается
счастливым мужикам —
те очень оккуратненько
несут его к столам.
оно, хмельное, пенится,
чтоб на него подуть.
приятно разольется
теплом по животу.
язык потом развяжется,
поднимет мира суть.
тут в меру надо, главное,
чтобы не перегнуть.
Радуга жизни
Кто придумал образ жизни черно-белый?
жизнь, как радуга, – в многообразии цветов,
в которой возраста распределений линий
не смешиваются краски в один тон.
но переход бывает между них размытый,
который сразу мы порой не сознаем:
младенчества цвет – ярко красный,
оранжевый – цвет детства, чуть тускней.
неопытности юности – он цветом желтый.
началом созревания является зеленый.
Бальзаковского возраста – цвет голубой,
у пожилого возраста уже он синий,
а фиолетовый – преклонных лет.
а дальше – в черный он одет.
Ночь и день
А ночь крадется черной кошкой
за серой мышью уходящим днем,
вонзая свои когти тихо в тело
с стальным отливом острых звезд.
и душит его в черных лапах
с улыбкой месяца кривой.
но это лишь игра, и съесть его не хочет —
ведь утром все пойдет наоборот:
она его на запад вновь отбросит,
чтоб вышел на востоке вновь…
Река жизни
У каждой жизненной реки свое течение,
но с чистого они все вышли родника
и начинают в мире осторожное движенье
прозрачною водою детства ручейка.
крепчает по дороге юности речушка,
в себя подмешивая мути сточных вод.
и вот заходит к ней поток воды притока,
в водоворотах бурных заключается союз,
исходят частью в небо чистым паром,
чтоб в ливнях родники родились вновь.
бывает в жизнь прильют соблазном
потоки разрушителей семьи и счастья.
и мчится река жизни в перекатах,
да бьется в миллионы брызг на водопадах,
летая в радуге своих же грез,
но в море чистое в конце впадает русло,
где очищение воды произойдет.
Ангел хранитель