Вернулись старшины и присоединились к своим гильдиям. Все войско наблюдало за тем, как три посланника Барселоны отправились к Крейшелю. Вскоре навстречу им вышли посланники из замка, и они встретились на полпути. Арнау и Жоанет, как и все граждане Барселоны, в полном молчании следили за переговорщиками.

Вскоре стало известно, что сражения не будет.

Де Крейшелю удалось бежать через тайный ход, соединявший замок с побережьем. Управляющий сеньора на виду у граждан Барселоны, стоящих в боевом порядке, отдал приказ удовлетворить все требования Графского города. Его земляки возвратили скот, отпустили на свободу пастуха, согласились выплатить крупную компенсацию и пообещали впредь уважать привилегии города. Кроме того, они выдали двух своих жителей, которых считали виновными в оскорблении, нанесенном Барселоне. Тех немедленно взяли под стражу.

– Крейшель сдался, – объявили советники войску.

Глухой рокот прокатился по рядам барселонцев.

Ополченцы попрятали мечи в ножны, побросали арбалеты и пики и освободились от прочего военного снаряжения. Смех, крики и шутки были слышны по всему войску.

– Дети, вина! – крикнул Рамон и осекся. – Что с вами? – участливо спросил он, заметив, что Арнау и Жоанет приуныли. – Вы надеялись увидеть настоящую битву, да?

Разочарование на лицах мальчиков было ему красноречивым ответом.

– Любого из нас могли ранить или даже убить. Вам бы это понравилось? – Рамон с самым серьезным видом посмотрел на них, и дети поспешно покачали головой. – Вам следует взглянуть на все это с другой стороны: вы принадлежите к самому большому и могущественному городу графства, и все, кто стоит у нас на пути, рискуют быть разбитыми наголову.

Арнау и Жоанет слушали Рамона с широко раскрытыми глазами.

– Идите, ребята, и наберите нам вина! Вы тоже выпьете за эту победу.

Знамя Святого Георгия с почетом вернулось в Барселону, а вместе с ним и двое детей, которых переполняла гордость за свой город, за сограждан, за то, что они – барселонцы. Пленные из Крейшеля вошли в город в оковах и были с позором проведены по улицам Барселоны. Женщины и все, кто оставался в городе, рукоплескали войску и плевали в сторону пленных. Арнау и Жоанет, серьезные и гордые, сопровождали процессию в течение всего марша, пока пленные не были заключены во дворце викария. Только после этого они предстали перед Бернатом, который, увидев своего сына живым и невредимым, сразу же успокоился и даже забыл отчитать его за столь длительную отлучку. Улыбаясь, он слушал рассказ Арнау о его новых впечатлениях…

Прошло несколько месяцев после приключения, которое привело его к замку Крейшель, но жизнь Арнау не изменилась за это время. В ожидании, когда ему исполнится десять лет – возраст, который позволит стать подмастерьем в мастерской его дяди Грау, – он продолжал шататься по привлекательной и всегда полной неожиданностей Барселоне. Арнау носил воду бастайшам и все больше времени проводил в церкви Святой Марии у Моря. Мальчик видел, как она растет, он молился Святой Деве, рассказывая ей о своих невзгодах и радуясь улыбке, которая, как ему казалось, иногда появлялась на губах статуи…

Вскоре, когда главный алтарь романской церкви был снесен, Святую Деву перенесли в маленькую часовню Святых Даров, расположенную в крытой галерее. Там, за новым большим алтарем Святой Марии, между двумя контрфорсами, ее поставили за высокую железную решетку. Часовня Святых Даров не пользовалась бы никакой привилегией, если бы бастайшам не поручили заботиться о ней, защищать ее и следить за тем, чтобы там всегда горели свечи. Эту часовню, самую главную в храме, призванную хранить тело Христово, приход отдал скромным портовым грузчикам, хотя множество благородных и богатых торговцев готовы были оплатить строительство и сделать пожертвования на тридцать три остальные часовни, которые по плану должны были построить в церкви Святой Марии у Моря между контрфорсами крытой галереи или боковых нефов, – так сказал мальчикам отец Альберт. Но часовня Святых Даров принадлежала бастайшам, и молодой водонос мог всегда беспрепятственно попасть к своей Святой Деве.