Грау сдержал свое обещание: когда ему исполнилось восемнадцать лет, он вступил в брак с Гиамоной.

– Сынок, – сказал Бернату отец, – я решил еще раз дать приданое за Гиамону. Мы сейчас остаемся вдвоем, и у нас лучшие земли в округе, самые обширные и плодородные. А им могут понадобиться эти деньги.

– Отец, вы правы, – перебил его Бернат, – не надо ничего объяснять.

– Но твоя сестра уже получила приданое, и сейчас именно ты являешься моим наследником. Эти деньги принадлежат тебе.

– Делайте, как считаете нужным.

Четыре года спустя, в двадцать два года, Грау держал публичный экзамен, который проходил в присутствии четырех консулов гильдии гончаров. Под пристальным взглядом экзаменаторов он выполнил три задания: кувшин, две тарелки и миску, – и ему присвоили звание мастера. Это позволило Грау открыть в Барселоне свою собственную мастерскую и пользоваться клеймом мастера, которое обычно ставили на всех глиняных изделиях, которые выходили из гончарных мастерских.

Грау в честь своей фамилии выбрал для клейма изображение горы[2].

Он и Гиамона, в то время беременная, поселились в маленьком одноэтажном домике в квартале гончаров, который находился на западной окраине Барселоны, на землях, расположенных между городской стеной, построенной при короле Хайме I, и старыми укреплениями. На покупку дома они потратили приданое Гиамоны, которое они сохранили, мечтая об этом дне.

Мастерская с печью для обжига и спальня супругов размещались в одной комнате. Грау начал свою самостоятельную деятельность в тот момент, когда коммерческая экспансия Каталонии способствовала росту гончарного производства и требовала появления новой специальности, которую многие мастера отвергали, зациклившись на старых традициях.

– Мы начнем делать большие и малые кувшины, – сказал Грау, и Гиамона перевела взгляд на четыре шедевра, сделанные ее мужем. – Я встречал многих торговцев, – продолжил он, – которые спрашивали о двуручных кувшинах, чтобы продавать в них оливковое масло, мед или вино, и видел мастеров-гончаров, которые их выпроваживали, даже не выслушав, потому что их печи были заняты производством вычурной облицовочной плитки для новых домов и разноцветных тарелок, заказанных каким-нибудь аристократом, или флакончиков для аптекаря.

Гиамона провела пальцами по изделиям.

Какие они были гладкие на ощупь! Когда после сдачи экзамена взволнованный успехом Грау подарил их ей, она представляла себе, что его печь будет всегда заставлена подобными вещами. Даже консулы гильдии гончаров поздравили ее мужа. В этих четырех работах Грау продемонстрировал присутствующим свое мастерство: кувшин с двумя ручками, две тарелки и миска, украшенные зигзагообразными линиями, пальмовыми листьями, розами и лилиями, сочетали все цвета: зеленый (медь), характерный для Барселоны и обязательный для изделия любого мастера Графского города, пурпурный или фиолетовый (марганец), черный (железо), синий (кобальт) и желтый (сурьма). Каждая линия и каждый рисунок были определенного цвета.

Гиамона еле дождалась, когда их обожгут, – боялась, как бы они не раскололись.

В завершение Грау покрыл изделия слоем прозрачной глазури из свинцового стекла, что делало их устойчивыми к воде. Гиамона снова провела кончиками пальцев по гладкой поверхности.

Итак… ее мужу предстояло посвятить себя кувшинам.

Грау подошел к жене.

– Не волнуйся, – успокоил он ее, – для тебя я буду делать и другие вещи.

Грау угадал. Он забил сушилку своей жалкой мастерской одноручными и двуручными кувшинами – и вскоре все торговцы знали: приди в любой момент в мастерскую Грау Пуча, и найдешь там все, что тебе требуется! Никому больше не надо было упрашивать высокомерных мастеров принять заказ на десяток простых кувшинов для масла…