Ксения редко слушала слова Симеона. Причиной тому служила твёрдая вера в то, что всё происходящее – это всего лишь представление для обывателей. Это всё не по-настоящему. Истории про Владык и Спасителей не новость для этого мира, и всякий раз эти истории связаны с каким-нибудь лидером. Будь это пророк, апостол или Владыка, как в ситуации с Соболево, всё для неё было одинаково. Всё было создано и существовало лишь ради того, чтобы обеспечить высших лиц организации властью. Вот то единственное, что интересовало её во всём этом. Власть. Она не вслушивалась в слова Симеона, не пыталась постичь их смысл, не хотела вникать в двойные и тройные смыслы сказанного. Не пыталась выслушать отца, который усердно пихал ей расшифровки под нос. Она лишь наблюдала, как интонации и акценты влияют на людей, наблюдала за их реакцией на каждое слово и каждый жест настоятеля. Вот что её интересовало. Власть, а не правда. Своё отношение ко всему происходящему она не стала менять даже тогда, когда узнала, какова цена этой власти.

– По сравнению с этим трудом, – продолжил пастырь, – всё остальное бытие человека представляется детской игрой – настолько сильны рациональные узы в уме человека, связывающие и опутывающие все аспекты его жизни. Магистр, а тем самым, Владыка, призывают нас к упорству, неизменному, прилежному терпению. Он защищает нас от спешки. Он говорит, что всякая нетерпеливость исходит от искушения ложным Богом, которым обмануты люди за пределами нашей общины. Но и мы не должны вести себя праздно только лишь из-за того, что нам открылась Истина в служении Ахнаиру. Мы должны работать со страстью, не поддаваясь унынию и не позволяя сбить себя с пути. Иначе то, что мы начали, будет обречено на провал. Наш Владыка не заявляет и никогда не заявлял о том, что он выше нас или могущественнее нас, ибо он жаждет нашей помощи. Без неё он не может пробудиться. Без неё он не может восстать. И именно поэтому мы радуемся всякий раз, когда кто-то из нас обретает Благословение. Именно поэтому! Располагай же нашими нечистыми телами, Ахнаир!

– Располагай моим нечистым телом, Ахнаир!.. – повторила толпа, а с ними и Ксения.

Давным-давно превращённая в податливый пластилин, паства впитывала новое слово Симеона, меняя форму в согласии со сказанным. Они привыкли к этой мимикрии за десятки лет проповедей. Да, кто-то был старше, а кто-то моложе. Детям разрешено было приходить в церковь через месяц после рождения. На них действовало лишь одно исключение: они не проходили причастие. Причаститься дозволялось тем, у кого начался период полового созревания. Ксения много раз наблюдала как меняются её сверстники после того, как проходят первое, второе, третье причастие. Они становятся слишком серьёзными для своего возраста. Они наполняются религиозным рвением, а слова Симеона становятся для них путеводной зведой. Ксения же всегда пропускала всё мимо ушей, и ей было странно видеть эти изменения, которые, по какой-то причине, её не касались. Так было и сегодня. Ей не давали покоя её собственные мысли. Сидя в самом далёком и тёмном углу храма, она не обращала внимания на проповедь, лишь изредка, для виду, кивая в такт остальным.

– Главная трудность здесь это… – священник сделал паузу, подбирая слова, – Это найти золото внутри своей души. Это будет звучать метафорично, но многие, я надеюсь, поймут эту метафору и объяснят её тем, кому она не поддастся. Старатель может обрабатывать скалу, медленно пробираясь в её глубину, чтобы найти золото. И пусть его упорству можно позавидовать, но то золото, которое он найдёт, вульгарно. Мы же ищем истинное золото, истинное благо в глубинах своей сути. Наше золото – суть самоотдача, самоотречение, преобладание блага Владыки над благом личным. Понимаете? И когда наш внутренний старатель вдруг занесёт кайло в последний раз, чтобы ударить и наконец увидеть золото, оно должно стать мягким и податливым, как вода, чтобы заполнить, захватить вас целиком, братья и сестры. Этому нужно позволить овладеть собой так же смиренно, как смиренно вы приходите сюда каждый день. Это должно быть чем-то естественным для вас, чем-то необходимым даже. А в какой-то степени и жизненно необходимым. В этом вся трудность нашего дела.