Черт! Он проехал ей по ноге, как какой-то профан, а все потому, что позволил мыслям унести себя прочь, представляя то, чего никогда не случится на самом деле. Эмбер по-прежнему стояла на одной ноге, и лицо ее выражало полнейшее недовольство.

– Эмбер, прости. Давай я посмотрю.

Не дожидаясь возражений, Мауро обхватил ее за талию и усадил к себе на колени.

– Мауро, что ты делаешь! Отпусти меня!

– Синьорина, давай-ка подождем, пока боль пройдет. И не говори, что тебе не больно, я же вижу.

– Мне не настолько больно, чтобы сидеть у тебя на коленях.

– Это ничего не значит – хотел бы он сам верить в то, что говорит, – просто думай обо мне, как об удобном стуле. Это один из недооцененных плюсов кресла. Очень удобно, когда кто-то падает в обморок.

– Обморок? Но я-то не падала, а ты просто мог сделать меня кале…

Мауро увидел, как Эмбер побледнела, поняв, что едва не произнесла.

– Я имела в виду… То есть я не имела в виду…

Он получал огромное удовольствие от ее растерянности. Наконец-то Снежная королева начинала оттаивать.

Мауро поднял бровь, ожидая, что она скажет.

– Я бы никогда не стала использовать это слово, если бы говорила о…

Лицо Эмбер вспыхнуло – ей было стыдно. Ладно, пожалуй, довольно.

– Расслабься, – Мауро коснулся ее плеча своим, – я знаю, что ты не хотела сказать ничего дурного. Чтобы меня обидеть, нужно гораздо больше усилий, чем какое-то слово, начинающееся с буквы «к».

После аварии он достаточно быстро понял, что его обижают не слова, а намерения, за ним стоящие.

Эмбер, целиком поглощенная мерзостью своего неловкого высказывания, расслабилась и сидела спокойно у него на коленях, слегка облокотившись на руку, которой он обнимал ее за талию. Может быть, даже слишком спокойно. Возможно, его ноги утратили чувствительность, но позвоночник был поврежден не полностью. Доктор говорил, что спинной мозг еще на что-то годился. Все, кроме ног, работало превосходно. Глаза видели, уши слышали. И нос был в полном порядке – Мауро с упоением вдыхал запах ее волос. Руки рвались к ее упрямому подбородку, чтобы притянуть ее ближе и поцеловать. Об этом поцелуе он не мог перестать думать с момента, когда впервые увидел Эмбер, как ни пытался.

А может быть, ему вообще не стоило ничего делать руками, потому что она поворачивалась к нему по собственному желанию. Ее огромные зеленые глаза смотрели на него неотрывно, и, когда она опустила взгляд, ему несложно было угадать, что она смотрит на его губы. Мауро провел кончиком языка по губам и отодвинулся, чтобы посмотреть, как она отреагирует. На щеках Эмбер вновь появился румянец, она не сводила глаз с его губ. Мауро подвинулся ближе и дождался момента, когда она замрет. Когда между ними осталось не больше двух дюймов, он снова сделал глубокий вдох, закрыл глаза и потянулся к Эмбер, отчаянно желая почувствовать мягкое тепло ее губ своими губами…

И вынужден был резко выдохнуть, ведь они внезапно покатились вперед! Наверное, кто-то, проталкиваясь с чемоданами, задел его кресло. Мауро схватился за колеса, а Эмбер испуганно обвила его руками.

«Тормоза, Мауро!» Он никогда не забывался настолько, чтобы допустить такую глупую ошибку. Если бы он поставил кресло на тормоз, тогда бы их никто не сдвинул с места.

Эмбер по-прежнему сидела у него на коленях, и ее губы касались его губ, она не боролась и не отдалялась. Он должен быть осторожнее, если ему хочется сохранить свою жизнь в том виде, в котором она ему нравится, когда ничто не встает на пути его амбиций и достижений. Все, что он мог себе позволить в плане отношений, – легкие, ни к чему не обязывающие интрижки, когда обе стороны знали, на что идут, и были довольны.