Ещё что-то из терминов сэнари? Грудь будто сковало металлическими кольцами, я часто, прерывисто дышала, по щекам хлынули слёзы.

Услышать бы что-нибудь такое же романтичное от Эсина – его второе дыхание мне жизненно необходимо, я умираю без него, не могу без него.

Закрыла лицо руками, прячась от горячих пальцев, двинувшихся по моей шее к губам. Тёмный замер. Его рука безвольно легла поверх моей груди.

Сколько мужчин просили о любви, мечтали о взаимности, и всегда это было мучительно, а теперь меня жгла чудовищная, нестерпимая боль, будто в груди прорастали раскалённые шипы. Судорожно вдохнув, я вцепилась в край постели и дёрнулась, вырываясь из убийственных объятий.

Расслабленная рука вновь налилась силой, придвигая меня к тёмному. Я сжалась в ужасе перед вспышкой боли, но вдруг всё прекратилось, слёзы высохли, и исступленный стук сердца замедлился.

– Прости. – Тёмный прижался лбом к моему затылку. – Просто полежи со мной.

Что-то в его голосе заставило шепнуть:

– Хорошо.

Я сжалась калачиком. Ничего не происходило. Тёмный ровно дышал на ухо, его рука ощутимо, но не жёстко лежала на животе. Ни попыток поговорить, ни поползновений соблазнить. И глухая стена вместо ощущения его эмоций. Наверное, это способность сэнари, какой-то тренируемый навык – закрываться от посторонних. И передавать чувства, не связанные с возбуждением.

Интересно, что ещё из его умений – навыки сэнари. А из моих? Всегда считала себя обыкновенной, но… со мной, наверное, что-то не так, есть какие-то особенности, делающие меня сэнари.

Впрочем, какая разница. Вздохнула и повертела головой, устраиваясь на руке тёмного.

Он спал?

Прислушивался к моим движениям?

Размышлял?

Тоже неважно, главное – не мешал, и я постепенно расслаблялась. Ко всему можно привыкнуть, даже к тому, что тебя обнимает Его Темнейшество, и ты не чувствуешь ни капли его возбуждения, ничего, словно за тобой никого нет, и только жар чужого тела опровергает это ощущение.

Вздохнула…

Тёмный. Не представляю его женатым, не могу вообразить, какая женщина подходит ему. Как он вёл себя с ней? Так же холодно, как со мной? Или сто пятьдесят лет назад он был поживее? Тогда он, наверное, ещё не был Его Темнейшеством: в письме Его Светлейшества говорилось, что тёмный победил Эсина своей успешностью, и под этим наверняка подразумевалось руководство орденом. Чуть не фыркнула: Эсину это без разницы, звания для него – пустой звук, он к ним не стремится, его цель – благополучие подопечных.

Сердце кольнуло непрошеной мыслью: «Не так хорошо я знаю Эсина, как думала».

Эсин… Веки обожгло его сияющим образом: источающая белый свет фигура уносится в почерневшее небо Самрана, в самую высь, к тёмному столбу урагана. Вскинутый жезл, пляска молний, завывания подчинённых светлой магией ветров – колдовство, доступное едва ли трети наших – и сплющиваемое веретено урагана. Мощный порыв ветра – и сияющее божество спускается с очищенных небес ко мне…

Сердце резало болью: никогда больше не увижу этого.

Дрогнула на животе рука тёмного.

Почему он думает, что эксперимент Эсина опасен? Почему в расследовании сделал ставку на меня?

Потянулась и нащупала лодыжку: браслета ожидаемо не было, и всё же в месте, где он касался кожи, какое-то странное ощущение.

Кто снял браслет, свои или тёмный?

Испытал ли он удовлетворение, помешав Эсину?

Как там Эсин? Действительно ли он виноват в смерти семьи тёмного?

Жена тёмного… Какую женщину мог избрать этот мрачный одиночка?

Вдруг представила её: высокая статная женщина с волосами цвета льна, с пронзительно-голубыми глазами и чувственными губами на широкоскулом лице. И посадка головы такая царственная, что кажется, будто она на всех смотрит свысока.