Кэролайн едва не рассмеялась, когда Эш состроил жалкую гримасу, стоя позади вдовы.

– Все женщины Англии? Я не представляла, что мистер Блэкуэлл пользуется такой популярностью.

Леди Фицджералд рассмеялась так заливисто, что заставила других гостей неуклюже присоединиться к ней.

– Я очарована, мисс Таунзенд! Совершенно очарована! Вот вам моя рука, и пойдемте-ка, я покажу вам мой салон, а тем временем вы подробнее расскажете мне о мисс Таунзенд из Бостона.

Послушно взяв руку леди Фицджералд, Кэролайн нежно держала ее, боясь причинить боль такой деликатной даме.

– Боюсь, это скучная тема для разговора, миледи. Лучше бы вы рассказали мне о себе!

– Глупости! Что касается меня, то обо мне всем все известно, тогда как вы, моя дорогая, для всех загадка. Поэтому… – Она отвела Кэролайн в сторону. – А вы, случайно, не квакерша[2], мисс Таунзенд?

– Что… простите?

– Извините меня. Но ваше платье? Мое первое впечатление, что вы в глубоком трауре, но тогда вы бы не пришли сюда, не так ли? – Леди Фицджералд снова рассмеялась. – И тогда я подумала, наверное, вы глубоко религиозны.

Леди Фицджералд хлопнула в ладоши, словно аплодируя собственной проницательности.

Кэролайн мгновение смотрела на нее и затем поняла, что радость этой дамы абсолютно искренняя и в ее словах нет ни намека на желание унизить ее. «О Боже! Я действительно выгляжу как квакер».

Кэрол покачала головой:

– Ваша логика безупречна, я тоже замечала, что, если человек принадлежит к какому-то течению религии, он одевается как-то особенно – и я, к сожалению, неосознанно действую так же. – Кэрол улыбнулась, уверенная, что леди поняла ее. – Кажется, я совсем не разбираюсь в моде. И боюсь, леди Фицджералд, мои вкусы слишком примитивны даже для квакеров.

Леди Фицджералд покачала головой:

– Никогда не слышала, чтобы квакеры избегали кого-то из-за недостатка атласа, но что за странная удача, если вам удалось это!

Кэролайн поспешила ответить, стараясь, чтобы ее голос не содержал намека на неодобрение, просто чтобы выпутаться из этой неловкой ситуации:

– Продавец в Бостоне заверил меня, будто скромные приглушенные тона всегда в моде, но сейчас я думаю, что, наверное, неправильно поняла его. – Кэрол пожала плечами. – Но может быть, это к лучшему? Английские леди такие элегантные, я все равно не смогу соперничать с ними.

– Какой несносный вывод! Вы не только можете соперничать, но и должны, – с уверенностью возразила леди Фицджералд, – что касается их, то, поверьте мне, они без колебаний станут безжалостно соревноваться с вами.

– Я не знаю, как девушка, которую приняли за квакера, может нарушить спокойствие стольких прелестных леди, ваша светлость.

– Ах! Юность побеждает благоразумие, мисс Таунзенд! Вы разворошили осиное гнездо, ибо этот великолепный мужчина не спускает с вас глаз. Они готовы растерзать каждую женщину от шестнадцати до шестидесяти, лишь бы стать чуть ближе к нему.

Кэролайн вздохнула и покачала головой:

– Незавидный приз за расцарапанное лицо!

– Вы не собираетесь бороться, чтобы разогнать их? – спросила она.

– Я уверена, что не имею права делать это, леди Фицджералд. Но я не принесу в жертву собственное достоинство ни одному мужчине, особенно такому. – Кэролайн бросила взгляд на дендрарий, где прогуливался Блэкуэлл, делая вид, что любуется кустами роз.

– Расскажите мне о ваших интересах, мисс Таунзенд, – предложила леди Фицджералд.

– Меня интересует образование, то есть идея о всеобщем образовании и университетах для женщин. – Кэролайн улыбнулась.

– Всеобщее образование? – удивленно повторила леди Фицджералд.

– Это основа всякой демократии, только образованный народ способен понять свою власть.