Элиса чувствовала, что губы ее под слоем помады стали шершавыми, а лицо – мокрым от дождя. Она обеими руками вцепилась в длинный ремень сумки, в которой не было ничего ценного. Это всего лишь вещица из театрального реквизита, и единственным достоинством этой сумки был ремень: предполагалось, что вид голого, выступающего из топа ядерно-синего цвета плеча, да еще перечеркнутого ремнем, должен привлекать филиков Жертвоприношения. В теории.

Девушка прошла мимо заляпанных баков – таких же грязных, как и вся улица. Себя она ощущала примерно такой же: грязной, покрытой песком, словно капли дождя содержали песчинки. Конечно же, так могло быть, ведь Элиса шагала по тротуару вдоль громоздившихся сооружений – грандиозного и нескончаемого строящегося объекта, который должен был стать гигантским форумом в римском стиле. Это был один из самых амбициозных проектов в Мадриде. Горожане называли его Цирком, что, по мнению Элисы, было более чем уместно, поскольку речь шла именно о цирковом трюке – фокусах с недвижимостью в исполнении частных фирм и мэрии. Многие сравнивали его со строительными работами, которые велись после того случая с бомбой 9-N[14] пятнадцать лет назад: что-то грандиозное, что никогда не заканчивается.

А пока что не было ни театра, ни чего-либо даже отдаленно на него похожего, только уходящие вдаль дюны, огромный котлован в окружении арок в самом дальнем углу, а посредине – скопище прожорливых сложнейших машин, замерших по случаю позднего времени. В те годы Цирк, его строительная площадка и окрестности, расположенные к югу от Мадрида, превратился в излюбленное место бродяг и настоящий заповедник диковинной ночной фауны. Наркодилеры, организованные и стихийные банды, а также ночные бабочки появлялись и исчезали в пятнах света от галогеновых фонарей и мерцавшей рекламы. Редкие автомобили, словно призраки, проносились по грязным дорогам, и только автобусы, казалось, жили здесь собственной жизнью: останавливались, изрыгали из своих утроб пеструю молодежь и двигались дальше, как огромные обувные коробки, расцвеченные огоньками. Под каменными аркадами зимними ночами пылали разведенные бродягами костры. Среди царившего здесь запустения не было никого, оказавшегося тут без цели что-нибудь раздобыть – еду, наркотики или тело. Место это мало подходило для одинокой девушки, но в то же время входило в число отобранных психологами «охотничьих угодий». «Тебе достался Цирк, Элиса, – объявил ей перфи Начо Пуэнтес в понедельник вечером, пока она в гримерке приводила себя в порядок. – Но не беспокойся: местечко с низкой вероятностью». Что означало следующее: скорей ты умрешь, рассеченная пополам молнией в ясную ночь, чем встретишься там с Наблюдателем.

Элиса все это знала и принимала. Она была начинающей, а в «Хранителях» ходили слухи, что девчонок вроде нее используют исключительно в качестве стаффажа. «Ну и что? Так все начинали. В том числе и небожители вроде Дианы Бланко, Клаудии Кабильдо, Мигеля Ларедо и Ольги Кампос, разве нет?» И если ей нужно растрачивать себя три ночи в неделю в роли статистки, она пройдет через это. Ей еще достанутся великие роли, когда придет ее черед. Хуже всего то, что случилось с Верой, которую уже лишили будущего. «Бедняжка Вера… Но пока что выброси ее из головы…»

Хлоп-хлоп – ее туфли на платформе в окружающей тишине замершей стройки производили звуки, подобные пистолетным выстрелам. Больше ничего не было слышно, только журчала вода, стекавшая в ливневки. Сейчас около двух ночи, и уже час с лишним Элиса не видела ни одной машины. Еще полчаса – и она уйдет со сцены: достанет из сумки дождевик, наденет его и сядет в автобус, который отвезет ее обратно в Монклоа, где в машине на подземной парковке хранятся ее вещи. Она переоденется и снова станет Элисой Монастерио, которая возвращается в свою квартирку-прикрытие, где Вера, наверное, не спит и ждет ее, беспокоится за нее и в то же время завидует. И так до следующего раза. Итоги дебюта? Охрененный холод, пара встреч с пьяницами и хулиганами – вот и все. Но девушка решила, что все не так уж плохо – ведь у нее прибавилось опыта.