Артём не удостоил его ответом.

За рыжим кирпичным забором гостевого дома произошли перемены. Входная дверь, разумеется, не была теперь украшена еловыми лапами и надписью «С Новым годом!» – проём обрамляло какое-то вьющееся растение с узкими листьями и мелкими розовыми цветами. К самшитовым зарослям во дворе прибавились ухоженные пышные клумбы и кадки с фикусами и пальмами. С одной стороны ворот появились качели и горка, с другой – пара шезлонгов под зонтиком и ярко-жёлтый надувной бассейн, в котором плавал весёленький сине-белый мяч. На бортике бассейна, опустив в воду загорелые до черноты поцарапанные ноги, сидела девочка лет семи-восьми в красном купальнике и панамке в горошек. Балконы второго этаже пестрели сохнущими полотенцами.

– Стало даже лучше, чем было, – молвила Майя, выбравшись из машины и осмотревшись.

Артём польщённо улыбнулся:

– Спасибо, Майя Михайловна, стараемся.

Друг за другом все трое вошли в дом. Павлик с Майиным чемоданом двинулся наверх, а сама Майя угодила в короткие, но очень крепкие объятия Натэллы. Скупая на улыбки повариха сейчас лучилась радостью.

– Красавица вы наша! Долго же мы вас ждали, – прогудела она, и было понятно, что речь не о дороге из аэропорта, а о том, что Майя основательно припозднилась с визитом. – Идёмте, пока всё не остыло – я буду вас кормить!

Из глубины дома появился Нури, вполне приветливо произнёс:

– Здравствуйте, Майя Михайловна. Хорошо доехали? – и цепко, внимательно посмотрел на прибывшую.

Во взгляде старого горца читалось слегка насмешливое понимание. «Неужели он догадался, почему я здесь?» – насторожилась Майя; по спине у неё прошёл холодок.

– В самом деле, идите скорее обедать, – поторопил Артём.

– А как же вы?

– А я потом. Дел по горло, меня же столько времени не было!

Он ринулся в свой кабинет, а она помыла руки и пошла в столовую, где было уже накрыто на одну персону. Обедая, краем уха услышала, как управляющий устраивает кому-то разнос. Судя по обрывкам фраз, этим «кем-то» был Павлик.

Наелась Майя так, что едва могла дышать – Натэллино высокое искусство любого стоика лишило бы самообладания. Подбирая с тарелки остатки медового торта, она пообещала себе, что сегодня вечером – нет, завтра утром! – снова возьмется за ум. Но знала заранее, что слово сдержать не сумеет.

В этот раз Майе достался просторный номер на втором этаже, где зимой жили Софочка, Алексей Петрович и Борюсик. Кроме двуспальной кровати, шкафа и тумбочки, здесь имелись раскладной диван, журнальный столик и кресло. Майя просила Артёма поселить её на прежнем месте, но там оказалось занято. Сперва она огорчилась, а потом решила, что это к лучшему – воспоминания о счастливых днях и ночах, проведённых в мансарде вместе с мужем, теперь разрывали бы ей сердце.

На журнальном столике стояли здоровенное блюдо с фруктами, бутылка вина – именно такого, какое Майя охотнее всего пила зимой – и широкая стеклянная ваза с охапкой пурпурных и белых роз, аромат которых ощущался ещё на лестнице. У Майи защекотало в носу. Всё в этом доме свидетельствовало: её тут ждали.

День клонился к вечеру. Майя приняла душ, надела шёлковое платье-балахон, белое в синий цветочек, и уселась в кресло. Ужасно хотелось на море, но напоминать Артёму об обещании прогуляться туда уже сегодня было совестно – парню и без того найдётся, на что потратить вечер. Майя взяла телефон – сигнал, к её облегчению, был приличный, – проверила, нет ли пропущенных вызовов, опять позвонила Вадиму, но он опять не ответил. Не особо надеясь, набрала домашний номер, однако тут её ожидал сюрприз: дочери были дома.