Я хихикнула, вспоминая, как братья-принцы таращились на мои груди. Более потешных и потрясенных физиономий я в жизни не видела.

Пока служанки наливали воду, я расспрашивала, кто живет в замке, намекнув перед этим, что хоть я и оказалась здесь против своей воли, но печалиться не намерена и буду добра и щедра с теми, кто будет добр со мной.  

Это сразу прибавило мне уважения и любви в глазах служанок, и они наперебой начали рассказывать мне об обитателях Шато Самюр – так называлось это место.

- Его величество милорд Каролюс сейчас в отъезде, - тараторила Бет, - а королева – миледи Анора не выходит из башни уже лет пять.

- Она больна? – спросила я.

- Что вы! – служанки прыснули. – Она здоровее всех здоровых!

Джуд продолжала:

- В молодости её величество считалась первой красавицей. Она ведь дочь короля Филиппа Аэндорского, а в его роду все красивые, страшно гордые и упрямые! Королева Анора – такая же. За её руку боролись многие знатные господа – король Фландрии, правитель Карлеонии, и даже султан Баальбека. Но она выбрала нашего короля, который был тогда простым графом, даже не герцогом. Он надел корону, а потом увеличил королевство в три раза, завоевав и Фландрию, и Карлеонию, и Баальбек.

- Чем же он так поразил нашу королеву? – удивилась я. – Видно, она сразу разглядела в нем воинские таланты?

- Она разглядела в нем таланты совсем другого рода, - сказала Бет, посмеиваясь. – Наш король и сейчас хорош собой, а в молодости, говорят, был – глаз не отвести. Оба принца похожи на него. Только старший пошел кудрями в отца, а младший – в мать.

- Стало быть, наш король был тем ещё шалуном в постели? – спросила я, засмеявшись вместе с девушками.

- И теперь такой, - подтвердила Бет, понизив голос. – Когда королева родила ему шестерых детей, и красота ее увяла, король завел себе любовницу – самую красивую девушку королевства. Её так и называют – Прекрасная Розалинда. Наша королева – властная женщина, и не пожелала терпеть молодую любовницу мужа, и тогда король приказал заточить её величество в башню. Хотя к королеве по-прежнему относятся, как к повелительнице, ей не разрешается выходить, а король открыто живет с леди Розалиндой. Пусть он и не женился на ней, леди Розалинда приказываем всем слугам называть её королевой.

- А она и в самом деле такая прекрасная? – невинно осведомилась я, глядя в зеркало, пока Бет помогала мне надеть цепочку.

От меня не укрылось, как служанки переглянулись за моей спиной.

- Леди Розалинда очень хороша, - сказала Джуд. – Но как на наш взгляд – вы, леди, красивее её. И красивее обеих принцесс…

- Благодарю, - улыбнулась я им. – А что за принцессы?

- Жены наших принцев – леди Бертрана, старшая принцесса, и леди Леонелла – супруга младшего принца, милорда Джефри. Очень важные особы. Вы… вряд ли им понравитесь, леди.

Вот так сделали открытие! Каким же жёнам понравится, если в их дом мужья притащат шлюху? Но неужели жены таких затейников ещё не привыкли к постоянно меняющимся любовницам?

- А дамы сердца помимо жён у наших принцев есть? – спросила я.

Служанки снова прыснули – так их позабавили «дамы сердца» в смысле «любовницы».

- Его величество Каролюс очень строг во всём, что касается принцев, - объяснила мне служанка. – Обычно принцы прячут… дам сердца. Вот в этой комнате, где вы сейчас.

- Здесь мило, мне нравится, - сказала я, располагая кулон между грудей. – Не люблю особой роскоши. Мне по душе простая жизнь. А что там с принцессами? Жёнами наших принцев?..

Вызнав за время беседы всё, что меня интересовало, я попросила оставить меня ненадолго одну, сославшись на усталость. Когда служанки вышли, я достала из подушки гусиное пёрышко, повертела его в пальцах, похихикала и дунула.