Понятно, кто был главной звездой восьмого класса?

Марине завидовали всякие тихони, вроде меня, конечно же. Хотя… Не особо я и завидовала. Других проблем хватало.

А вот она меня цепляла.

И сильно.

Чем-то я ей не по душе была, даже странно. Я всегда тихая-тихая была. Незаметная. Старалась учиться хорошо, чтоб от матери не огребать.

Все хотела, чтоб она меня хвалила. И замечала. Дура малолетняя.

А Марина даже травила меня одно время. Вместе с подружками. Всякие школьные приколы вроде воровства сменки, смешков за спиной, приклеивания всякой пакости на спину и косы.

Хотя, это быстро прекратилось. Я так и не поняла, почему. Да и не до того потом стало.

Мама уехала… И понеслось.

Все это я вспоминала, пока медленно оглядывала Марину.

Пухлую, в неопрятной одежде, с небрежной гулькой из волос странного цвета… Да… Изменения, конечно, кардинальные…

И как она меня узнала, интересно?

Я-то тоже не выгляжу одуванчиком теперь…

– Привет, Марин!

– Ой, а я думаю, ты – не ты… Волосы отрезала. А потом смотрю – нос длинный! Ну точно, Митрошкина! – жизнерадостно опускать типа между делом Марина еще тогда в совершенстве умела, в восьмом.

– Да ты тоже, я смотрю, поменялась… Живот такой… Беременная?

С некоторых пор я не торможу со словами. Смысла нет.

Марина немного поникла, натянула пониже футболку:

– Неее, это я так… После фитнеса…

– Ну да… Сразу в Мак. Понимаю, калории надо пополнять, – серьезно кивнула я.

– Ага… Ну ладно! Ты где сейчас? У нас говорили, уехала в другой город? За границу?

– Типа того…

Я не рассказывала никому про изменения в личной жизни матери, но слухами земля полнилась. В классе не знали про то, кто у меня дядя, кто отец – тем более. Но что-то где-то, может, преподаватели говорили… Администрация школы была в курсе, куда я уехала в восьмом классе.

Город маленький…

– И давно ты в городе? Надолго?

– Не знаю…

– А то давай, приходи на вечер встреч! У нас три года с выпуска. Многие тебя помнят.

– Да ладно… Кому я нужна…

А сердце-то чего застучало?

Лена, хватит.

– Нуууу… Павлова помнишь? Ну, у него еще отец сеть магазинов одежды открыл как раз тогда…

Павлов… Не помню. Да и слышать про него не хочу. Про другое хочу. Но спрашивать не буду.

– Он придет, прикинь? И еще Леванова, и еще Сомов, и, наверно, Тонков… Приходи!

– Не знаю…

– Конечно, жаль, что после восьмого многие поуходили… Самсонов…. Помнишь его? Да конечно помнишь! У вас же любовь была, да? Он же тебя там спас от бандитов каких-то…

И вот тут мне захотелось резко развернуться и уйти. Просто чтоб не слышать его имя. И не знать, куда он делся или не делся после восьмого.

Но Марина не замечала моего состояния, трещала и трещала:

– Он же в колонию загремел… Да, не доучился…

– Кто?

Я понадеялась, что вопрос прозвучал нормально. Спокойно. Потому что никакого спокойствия и в помине не было. Сердце рухнуло куда-то к пяткам. И заледенело там.

Веник? Веник в колонию??? Мой Веник???

– Ну Самсонов, Веня. Ой, он же в том году вообще с катушек слетел, связался с компанией какой-то… Ну и попал за вооруженный грабеж… Жаль, конечно… Он в городе, говорят, видели его. Но на вечер встречи явно не придет… Да ему и не рад никто будет…

Тут у меня зазвонил телефон, я, в полной оторопи, глянула номер. Витя.

Надо было ответить, Марина замолчала, разглядывая меня с любопытством, а я смотрела и смотрела на экран… И не могла сообразить, что делать.

– Ну ладно, если надумаешь, приходи завтра, в наш класс. Ой, все так удивятся…

Я кивнула на этом моменте, развернулась и вышла из Мака, поднося трубку к уху.

– Ты чего не берешь трубку? – привычно заворчал Витя, – доехала уже до гостишки?