– Не беспокойтесь. Не вижу смысла бороться с вами. – Егор повернулся к двери. – Заявление я напишу и отдам секретарю. Две недели нужно отрабатывать или я свободен с сегодняшнего дня?

– Придется отработать, пока я найду вам замену. Но от операций я вас отстраняю, чтобы не наделали глупостей.

Егор усмехнулся и покачал головой. Интересно, какие глупости он имел в виду, думал он, закрывая за сбой дверь кабинета начальника, вдруг я еще чью-нибудь жизнь спасу, не дай бог?!

***

Маргарита медленно приходила в себя. Она вынырнула из забытья и обнаружила себя в больничной палате. Через металлические жалюзи на окнах в палату пробивался солнечный свет и ложился светло-желтыми полосами на ее одеяло. Грудь болела, но с этой болью можно было мириться. Главное, она могла дышать: воздух спокойно наполнял ее легкие и можно было лежать на подушке, не задыхаясь.

Маргарита попыталась вспомнить, как она сюда попала, но это небольшое усилие вызвало туман в голове и головную боль. Потом, все потом, подумала она, снова погружаясь в сон.

Сколько она спала? Она не знала. Но когда проснулась, солнце еще светило в окно, а у кровати сидел Егор Петрович и улыбался доброй, ласковой улыбкой.

– Ну, здравствуй, Маргарита, везунчик ты наш! – заговорил он. – Как самочувствие?

– Нормально… – хрипло прошептала Маргарита, почувствовав боль и сухость в горле, и закашлялась, тут же схватившись за грудь. Грудная клетка была перевязана бинтами, и кашель вызвал острую боль в центре груди.

– Тише, тише, тебе лучше сейчас не разговаривать. – предупредил Егор, поправляя одеяло. – Давай я буду говорить, а ты послушаешь.

Маргарита молча кивнула.

– Операция прошла хорошо, так что починили мы твое сердце, Маргарита. Через несколько недель будешь как новенькая! Тем не менее, из поля зрения доктора в поликлинике выходить не советую. Раз в год, а в первое время почаще, будешь проходить обследование, чтобы ничего не пропустить. Понятно? Образ жизни будешь вести как хорошая девочка, придется слушаться маму, хорошо кушать и много гулять. Но, самое главное, – Егор посмотрел серьезно, немного нахмурив брови для убедительности, – если примешься за старое, я тебя из – под земли достану и уши надеру! Понятно?

Маргарита улыбнулась и кивнула головой, прикрыв уши ладонями, на что Егор Петрович засмеялся.

– Ладно, ладно, не бойся! Все у тебя будет хорошо.

Маргарита не поняла, почему у Егора Петровича внезапно погрустнели глаза, и он встал со стула у кровати.

– Ну, выздоравливай, Маргарита и будь счастлива!

Она смотрела в след своему врачу, и ощущение счастья медленно заполняло все ее истерзанное болезнью тело. У нее все будет хорошо! Значит и у мамы, и у Егорки все будет хорошо! Господи, думала Маргарита, какое же это счастье, жить!..

***

Подходила к концу четвертая неделя ее пребывания в больнице. Ужасно хотелось домой, к сыну! На днях ее лечащий врач, пожилая добродушная женщина, пообещала выписать ее в конце недели, если анализы будут хорошими. Егор Петрович за весь этот месяц больше ни разу не зашел к ней, не навестил свою пациентку. Это озадачивало и тревожило Маргариту, но расспрашивать где он и почему не заходит к ней, она не решалась. Кто она ему, в конце концов? Одна из многих-многих других больных. Он выполнил свою работу, спас ей жизнь и забыл. Теперь он лечит других. От этих мыслей становилось почему-то грустно.

В больнице наступил вечер, все пациенты угомонились после ужина и разбрелись, кто мог ходить, по палатам. Дежурная медсестра раздала вечерние лекарства. Маргарита, с усилием держа спину прямо, ведь грудная клетка еще немного болела, вышла в коридор. Унылый больничный коридор, который давно напрашивался на ремонт, тянулся до самого выхода с отделения кардиохирургии. В коридор с обеих сторон выходили выкрашенные белой краской двери палат. Посередине коридора был маленький холл с окном, а сбоку от окна находился пост медсестры, на котором никого не было. Маргарита медленно пошла в сторону поста, привлекаемая телефонным аппаратом, стоящим на столе медсестры.