Стукнула крышка почтового ящика, на половичок под дверью упала прибывшая почта. Оливия сделала шаг к двери, но в это время зазвонил телефон, и она, бросившись к аппарату, поспешила снять трубку, чтобы пронзительный звонок не разбудил спящего наверху Хэнка.

– Алло?

В зеркале над каминной полкой она увидела свое отражение – утреннее обнаженное лицо, прядь волос поперек щеки. Убрала волосы с лица и, так как никто не отвечал, повторила еще раз:

– Ал-ло-о?

В трубке затрещало, загудело, и женский голос произнес:

– Оливия?

– Да.

– Оливия, это Антония.

– Антония?

– Антония Гамильтон. Дочь Космо.

– Антония! – Оливия с ногами забралась в угол дивана и обхватила телефонную трубку ладонями. – Ты откуда говоришь?

– С Ивисы.

– А слышно хорошо, как будто ты где-то по соседству.

– Знаю. Спасибо хоть тут хорошая линия.

Юный голос звучал как-то странно. Оливия перестала улыбаться и сильнее сдавила белую гладкую трубку.

– А ты что звонишь?

– Оливия, я должна была тебе сообщить. К сожалению, у меня печальная новость. Папа умер. Умер. Умер Космо.

– Умер, – повторила Оливия шепотом, не сознавая того, что говорит вслух.

– Он скончался в четверг поздно ночью. В клинике… Вчера были похороны.

– Но… – Космо умер. Не может быть. – Но… как же? Отчего?

– Я… я не могу сказать по телефону.

Антония на Ивисе без Космо.

– Откуда ты звонишь?

– От Педро.

– Где ты живешь?

– Дома.

– Ты одна там?

– Нет. Томеу и Мария перебрались сюда ко мне. Они очень мне помогли.

– Но…

– Оливия, мне надо в Лондон. Я не могу здесь оставаться. Во-первых, дом не мой… и вообще, по тысяче разных причин. И я должна подыскать себе работу. Если я приеду, можно мне несколько дней пожить у тебя, пока я не устроюсь? Я бы не стала тебя просить о такой услуге, но больше некого.

Оливия колебалась, проклиная сама себя за это, но всем существом восставая против мысли о чьем бы то ни было, даже и этой девочки, вторжении в драгоценную обособленность своего дома и своей личной жизни.

– А… твоя мама?

– Она вышла замуж. Живет теперь на севере, в Хаддерсфильде. А я не хочу туда… Это я тоже потом объясню. Всего на несколько дней, понимаешь? Мне только надо наладить свою жизнь.

– Когда ты думаешь приехать?

– На той неделе. В четверг, может быть, если достану билет. Оливия, это будет всего несколько дней, пока я не налажу свою жизнь.

Ее умоляющий голосок звучал беспомощно и жалобно, как когда-то в детстве. Оливии вдруг отчетливо вспомнилось, как она увидела Антонию в первый раз – бегущей по гранитному полу аэропорта Ивисы и с разбегу бросающейся на шею Космо. Как ты можешь, эгоистка несчастная? Ведь это Антония тебя просит о помощи, дочь Космо, а Космо больше нет, и то, что она обратились к тебе, для тебя величайшая честь. Хоть раз в жизни перестань думать только о себе.

И с приветливой, успокаивающей улыбкой, словно Антония могла ее видеть, Оливия твердо сказала, стараясь придать своему голосу побольше уверенности и тепла:

– Конечно приезжай. Сообщи мне номер рейса, я встречу тебя в Хитроу. Тогда обо всем и поговорим.

– Ой, ты просто ангел! Я тебе ну нисколечко не буду мешать.

– Ну конечно не будешь. – Практичный, натренированный ум Оливии уже переключился на возможные проблемы: – Как у тебя с деньгами?

– С деньгами?.. – растерянно переспросила Антония, как будто о таких вещах даже не задумывалась; возможно, так и было. – Вроде бы нормально.

– На авиабилет хватит?

– Да, я думаю. Только-только.

– Сообщи о приезде, я буду ждать.

– Спасибо, спасибо, Оливия! И я… мне очень грустно это, насчет папы…

– Мне тоже грустно. – Это было более чем мягко сказано. Оливия закрыла глаза, чтобы как-то отгородиться от не до конца осознанной боли. – Он очень много для меня значил.