И солнце вышло из-за туч. Сначала стало просто теплее. Затем воздух стал суше. Почва, напитанная водой, быстро впитывала влагу, превращая мягкую грязь в тёплый, сухой грунт. Спустя время Зар почувствовал разницу. Его кожа начала зудеть. Ил, которым он обмазывался утром, был смыл дождём, и теперь, когда солнце начало нагревать его чешую, он почувствовал резкую, тянущую боль. Как будто что-то вытягивало из него жизнь.

Он втянул воздух в лёгкие – и закашлялся. Было трудно дышать. Воздух слишком лёгкий, слишком прозрачный. Он не был насыщен болотными газами, не был влажным, привычным. Зар задохнулся, его горло судорожно сжалось. Он зашатался. Маленький ящер должен был вернуться. Немедленно. Но, успев добежать до болот, вдруг услышал шорох. Сначала он не обратил на него внимания. Но затем шорох стал ближе. Затем – ещё ближе.

Зар попытался пригнуться, спрятаться в траве, но было поздно. Резкий толчок – и мир перевернулся. На него набрасываются. Что-то сжимает его тело, перехватывает дыхание. Грубые руки. Ткань. Верёвки. Странные двуногие существа, не похожие на Ксилаар.

Он не понимает, что происходит. Он извивается, рычит, пытается царапаться, но он связан и слаб. Солнце жжёт его кожу. Воздух режет его лёгкие. И в этот момент он понимает.

Зар сглотнул. Страх засел в животе, холодный и липкий. Он не хотел здесь быть. Не хотел дышать этим воздухом, видеть эти чужие лица. Он хотел вернуться… но понимал, что теперь не сможет. И он даже не знал, что делать дальше.Связанный, брошенный в клетку, окружённый чужаками. Верёвки жгли запястья и лодыжки, больно прижимали хвост к ногам. Тугие, шершавые, пахнущие чем-то горьким, они впивались в чешую, не давая пошевелиться. Зар дёрнулся, но чем сильнее он пытался освободиться, тем больнее становилось.

Вокруг – удушающий запах пота, кожи, ткани, чего-то горелого и странно сладкого. Ничего родного. Ничего знакомого. Вместо сырого болотного воздуха, насыщенного жизнью, он вдыхал сухой, пыльный смрад, который щекотал ноздри и вызывал тошноту. Зар дёрнулся, пытаясь подняться, но пол под ним был твёрдым, как камень, но пах не так – не землёй, не деревом, а… холодом и ржавчиной. Металл.

Он резко втянул воздух, шумно выдохнул, поднимая голову. Перед ним – решётка, сделанная из толстых прутьев, через которые просачивался палящий солнечный свет.

И ещё… они. Чужаки. Бледнокожие существа, голые, без чешуи, без узоров, без хвостов. На их головах вместо коротких жёстких шипов росла длинная шерсть, а их плоские лица казались… слишком мягкими. Будто их черепа недоразвиты и остались круглыми, как у детёнышей. Их гладкие рты двигались, издавая непонятные звуки, но в них не было ни шипения, ни щелчков, ни урчания. Это была совершенно чужая речь.

Некоторые из них смотрели на него с нескрываемым страхом. Другие – с любопытством. Кто-то зашептался. Зар тихо зарычал, но они не отреагировали. Никто не отшатнулся, не прижался к полу, не показал клыки в ответ. Они не знали, что означает этот звук.

Он попробовал повернуть голову – и тут же зашипел от боли. Каждая чешуйка натягивала кожу при движении. Ему было жарко. Слишком жарко. Влажности не хватало, воздух был неприятно сухим. Но хуже всего – не это. Хуже всего было то, что он не понимал. Где он? Куда его везут? Что это за существа? Почему они держат его связанным, почему не убивают, не съедают, не отпускают?

Существо, стоящее рядом, что-то кричало в толпу. Его речь была быстрой, непрерывной, как механический поток звуков, которые не имели для Зара смысла. Он не знал этих звуков. Знал лишь, что это означает его дальнейшую участь, но что именно, он мог только догадываться.Зар стоял на деревянном помосте, скованный, с выгоревшей чешуей, бледной от недостатка влаги, кое-где она даже снова начала отслаиваться. Толпа таких же чуществ без чешуи разглядывала его и была слишком громкой. Там были существа, похожие на первых, но с более бледной кожей, светлой шерстью на голове и более длинными острыми штуками по бокам головы. Их было так много, что всё сливалось в один огромный шум, смешанный с запахами железа, пыли, пота и дыма.