– Может быть. А может, и нет. Давай-ка сначала покажи своё лицо, потом мы поговорим.

В зале воцаряется напряжённая тишина. Зар чувствует, как внутри сжимается холодный ком тревоги. Он знал, что этот момент рано или поздно наступит, но не ожидал, что так скоро. Его рука едва заметно дёрнулась, но он остановил себя.

– Я не должен никому показывать своё лицо. – Ответил он, стараясь сохранить в голосе спокойствие.

Луций нахмурился. В его взгляде промелькнуло раздражение.

– Ты в Каларре, парень. Здесь не любят тех, кто что-то скрывает. Если ты не способен смотреть людям в глаза, ты не воин, а трус.

Несколько наёмников поблизости уже обратили внимание на их разговор и перешептывались. В воздухе повисло напряжение. Зар сжал кулаки, чувствуя, как сердце колотится в груди. И вдруг он вспомнил слова Макса… Кодекс. У каждого воина в людском государстве есть свой собственный кодекс, его личные принципы, которые никто не вправе нарушать.

Зар, глубоко вдохнув, смотрит Луцию прямо в глаза:

– Таков мой кодекс. – Отчасти он не обманывал. Он и вправду не может никому показать своё лицо. Так пусть это станет его кодексом здесь и сейчас.

В зале стало ещё тише. Несколько наёмников, наблюдавших за сценой, понимающе переглянулись. Луций молча смотрел на Зара, его раздражение сменилось чем-то другим – уважением. Он молча взял перо и продолжил заполнять бланк.

– Хорошо, Зар. Ты принят. – Сказал он после некоторой паузы, пока заполнял разные бумаги. Наконец, он перечитал документ, поставил печать и протянул его Зару.

– Отныне ты член гильдии наёмников. Это твоё удостоверение. Береги его – теперь это документ, подтверждающий твою личность и принадлежность к нашей гильдии. Он будет работать и в других городах.

Зар осторожно берёт документ, ощущая его тяжесть в руках. Не физическую – моральную. Это первый шаг в новый мир. И назад дороги уже нет.

– Тебе есть где жить, пацан? – Спросил Луций.

– Пока нет.

– Гильдия может предоставить тебе жилье на неделю. За это время ты должен отработать стоимость ночлега. – Он достал из-под стола ключ с деревянным брелком, на котором был вырезан номер комнаты, и будничным тоном отчеканил заученный текст. – Добывать еду и питаться будешь сам. Если за неделю не отработаешь стоимость жилья, будешь выставлен на улицу. Если сможешь оплачивать – живи сколько хочешь.

Зар принял из его рук ключ и замялся, не зная, куда ему идти.

– Тебе на третий этаж. Удачи, парень.

Заперев дверь, он снял шлем и посмотрел в окно. «Вот я и здесь».После этих слов Луций погрузился в свою работу, словно больше не обращая внимания на застывшего на месте Зара.

Некоторое время поискав глазами лестницу, ящер двинулся с места, отправляясь вверх по мраморным ступеням. Он долгое время шел вдоль коридоров, вглядываясь в двери комнат, пока не нашел свою. Распахнув дверь, он увидел потёртый деревянный пол, простую, грубую кровать, на которой лежало свёрнутое одеяло и подушка. Под окном с видом на городской пейзаж стоял небольшой стол и стул, а у стены – тумбочка с небольшим зеркалом. Вот и вся мебель. Стены были тоже обиты деревом, но ящеру показалось, что в комнате было необычайно холодно.

Однако его скупость на слова лишь подогревала интерес окружающих. В гильдии его считали замкнутым и скрытным, но постепенно привыкли к тому, что он почти ничего не рассказывает о себе. Он даже никогда не ел в чьём-то присутствии. Тем не менее, кое-что о нём всё же стало известно: Зар интересовался древними письменами. Его вопросы о странных символах, выгравированных на посохе, стали в гильдии чем-то привычным.Годы пребывания в Каларре стали для Зара временем испытаний, обучения и поисков. Наёмники, движимые любопытством, охотно брали его в свои группы – его загадочный облик, скрытое лицо и молчаливые манеры делали его фигурой таинственной и даже притягательной. Никто точно не знал, кто он: человек, эльф или кто-то иной. Но одно стало ясно очень быстро – Зар был отличным воином. Он участвовал в многочисленных охотах на чудовищ, охранах экипажей от разбойников, участвовал в междоусобных войнах, сражался без страха и колебаний, а главное – никогда не подводил товарищей.