Начинался новый день, но он был лишь продолжением старого. Крикуль-Музыкуль по-прежнему очень боялся отцовского гнева и старался, старался изо всех сил. Усилиями Крикуля-Музыкуля владения Короля достигли уже невиданных размеров, но Страх никак не мог умерить аппетит. Он был жаден, как все короли, и, как все короли, мечтал о безраздельном, всемирном господстве.

Наступил час, когда Страх потребовал от злого волшебника Крикуля-Музыкуля более решительных действий.

– Крикуль! Не трясись как осиновый лист и подойди ко мне ближе, – приказал Страх.

В огромной пустой зале, куда приказал явиться Крику-лю его Отец, словно одинокая островерхая скала посреди океана, возвышался могучий трон. На этой отливающей серебром черной глыбе восседал властелин человеческих сердец. Голос Короля Страха троекратно умножало подобострастное Эхо. Крикуль-Музыкуль опустил глаза и безропотно повиновался.

– Сынок, – приторно – ласково и непривычно тихо продолжал Страх. Он впервые назвал Крикуля «сынком» и при этом невероятно напугал его. Крикуль догадывался, что все это ни к чему хорошему не приведет.

Много раз Крикуль-Музыкуль оставался со Страхом наедине, но никак не мог привыкнуть к жуткому оцепенению, которое охватывало в такие минуты все его существо. Поразительно было и то, что с недавних пор во время разговора у Короля Страха стал меняться цвет лица. Сейчас оно, худое и изможденное, имело болезненно-землистый оттенок.

– Сынок, я так много сделал для тебя, – устало проговорил Страх. – Благодаря мне ты стал отличным магом и волшебником. Теперь тебе подвластны любые, самые чудовищные преступления. И совсем скоро тебе не нужно будет заниматься жалким ремеслом сборщика детских слез. Они потекут к нам сами, и такими бурными реками, что собирать их в пробирочки будет незачем. Скоро, очень скоро наступит время, когда мы одни станем управлять этим жестоким и бессмысленным миром.

Лицо Страха багровело. Черный свет, льющийся из глаз Страха, пронизывал Крикуля насквозь. Крикуль слушал Отца, стараясь не смотреть на его перекошенное гневной гримасой лицо. Только однажды он видел, как выглядит Страх в момент раздражения. Ему не хотелось пережить это еще раз.

– Ты должен помочь мне. Тебе уже двенадцать лет. Настала пора доказать, что ты благодарный мальчик и достойный Сын Короля Страха.

– Я согласен! – старательно выговорил Крикуль. Король Страх медленно поднялся и направился прямо к Крикулю.

– Ты говоришь неправильно! Не «я согласен», а «я счастлив»! «Я готов»! – голос Страха наливался свинцом, а лицо становилось мертвенно-бледным.

– Я готов! – постарался подхватить Крикуль, хотя его горло сдавило от страха.

– Ты слюнтяй, а не великий чародей. Ты не достоин моей похвалы. Ты всего-навсего маленькое ничтожество, – Страх запищал, кривляясь и передразнивая неуверенного в себе Крикуля: – Только и можешь, что ущипнуть безмозглого младенца, подставить подножку сопливой девчонке или отобрать игрушку у зазевавшегося карапуза.

Король Страх, очень гордившийся своим актерским талантом, разразился таким диким раскатистым хохотом, что Крикулю показалось: вот еще немного, и его тонкие перепонки разорвет в клочья. Резко, будто подавившись, Страх прекратил смеяться. Его пунцово-красное лицо начало бледнеть, и он по-змеиному зашипел:

– Каким жалким голосом ты разговариваешь со мной? Зло не может быть слабым, оно должно быть могущественным. Абсолютным. Никогда нельзя сомневаться! Нужно действовать!

– Я готов! – сказал Крикуль настолько твердо, насколько у него хватило сил.

– Ну вот, уже лучше. Хватит пустой болтовни! Давай приступим к делу! Ничто на Земле не делается само собой – нужно действовать. И ставить перед собой нужно только большие, достойные властителей мира задачи! Ты, конечно же, знаешь, что у нас много врагов?!