Позже, во время подготовки к восстанию, А.А. Печерский познакомился с Люкой, дочерью немцев, сбежавших в Амстердам, и, судя по тому, что он и другие писали, у них могли быть близкие отношения, но, очевидно, это не было сексуальной связью. Она пасла кроликов, которых любили есть немцы. Она видела голых людей, проходящих по Schlauch, потому что был просвет между досками и ветками забора. Она рассказала об этом А.А. Печерскому. Люка описывается как восемнадцатилетняя девушка из Голландии, но на самом деле она была немкой, чьё настоящее имя Гертруда Попперт-Шёнборн. Она родилась в Германии 29 июля 1914 г., так что когда А.А. Печерский её встретил, ей должно было быть двадцать восемь. И всё же он её описывает как восемнадцатилетнюю, и возможно мы никогда не узнаем, действительно ли это была она. Некоторые авторы и режиссёры романтизировали их отношения. Большинство упоминают Люку и её помощь при подготовке восстания. Больше двух лет прошло, как А.А. Печерский покинул семью, он не знал, что случилось с его женой. Точно известно, что ему нравилось сидеть с Люкой и он находил некоторое утешение в дружбе с ней, что было признаком его желания жить. Когда началось восстание, она дала ему рубашку, которую он сохранил на все оставшиеся годы войны и которая до сих пор часть его наследия в Ростове-на-Дону. Конечно, были примеры людей в лагере, которые влюблялись, что было другой формой борьбы с расчеловечиванием.

Перелом наступает

Когда 18 сентября прибыл А.А. Печерский, немцы уже проигрывали войну. Составы, шедшие через Беларусь и Восточную Европу, были забиты ранеными немецкими солдатами, направлявшимися на лечение в Германию, и это был подъём боевого духа русских солдат. Они видели раненых, они знали, что должны пережить войну. Для немцев больше не было безопасных мест. Если они искали передышки дома, они обнаруживали, что немецкие города подвергались ежедневным бомбёжкам, там царило разрушение и страх. Как мы понимаем, наступал переломный момент. Это была надежда на выживание для узников лагеря, и они задавались вопросом: как скоро наступит свобода. Будет ли это вовремя? Выживут ли они?

В свою очередь, немецкие охранники знали о массовых смертях и голоде немецких солдат в России. Ostfront (Восточный фронт) из победного места превратился в поле поражения, бойню и голод. Они не хотели там быть, так что продолжали выполнять свои обязанности в лагере, как и украинцы, все – в надежде выжить.

Быть охранником в Собиборе было относительно безопасно и уж точно менее опасно, чем на бойне Восточного фронта.

Собибор был отрезан от непосредственного окружения географически, но не изолирован от остального мира. Толпы людей поездами прибывали со всей Европы, многие из них из Польши и Белорусь. Они привозили новости о побежденных немцах под Сталинградом и победе Красной Армии; о тяжелом положении евреев Польши, Франции, Голландии и Белоруссии; о страданиях и массовых убийствах евреев. Многие знали о восстании в Варшавском гетто и последующей бойне, поскольку большинство из защитников гетто, которых не расстреляли на месте, отправили в Треблинку и Собибор, чтобы убить в газовых камерах «Операции Рейнхард». Все эти события и новости о положении на войне распространялись тайно среди заключённых трудового лагеря. Заключённые надеялись, что дотянут до конца войны и снова будут свободны. Но многие сомневались.

В дополнение к новостям, которые привозили новые прибывающие, слухи иногда передавались украинскими охранниками, которые боялись суровых наказаний, если немцев разгромят, и поэтому хотели обсудить или поторговаться за свое неясное будущее. Одним из способов стали обман немцев и помощь евреям. Другая причина, по которой они хотели помогать еврейским узникам, заключалась в том, что те из них, которые сортировали пожитки новых узников, иногда могли украсть алкоголь и так необходимую пищу. Они также находили деньги, которые использовали, чтобы подкупить охрану. Некоторые украинцы начинали разговаривать с заключёнными и больше не били их так сильно, как от них ожидали. Некоторые даже становились дружелюбны. В свою очередь, заключенные узнавали о дерзких евреях, которые спрыгивали и убегали с поездов, и другие истории о тех, кто сопротивлялся. Айнцштайн упоминает, что из двух тысяч евреев из Ясиновки, отправленных в Треблинку 25 января 1943 г., около трехсот сбежали, спрыгнув с поезда. Хотя их предало местное население, 58 человек выжили. Власти были обеспокоены, что сбежали почти все молодые мужчины