Мразь опять хлюпает. Громко так, настойчиво. Причем как будто вопрос задает.

ХЛЮ-У-У-У-У-У-У-УП?

ХЛЮ-У-У-У-У-У-У-УП?

ХЛЮ-У-У-У-У-У-У-УП?

Потом интонация меняется.

ХЛЮ-У-У-У-У-У-У-УП!

Восклицательная уже. Типа: «Хорэ спать, дрыхло! Шуруй-ка сюда, кабанчиком!»

Приподнимаю, значит, голову. С неизбы-ы-ы-ы-ывной болью в голосе говорю:

– Ну сука…

(Про неизбы-ы-ы-ы-ы-ы-ывную боль – эт я не сам придумал. В киношке какой-то слышал.)

А сам думаю: какого это хера происходит у меня дома?! Почему какое-то говно под раковиной мешает мне спать? По какому праву?!

Иду в ванную, открываю воду. Думаю: пусть льется, пока я свои мокрые делишки делаю.

Минуту, наверное, отливал в толчке, потом зашел на кухню водички хлебнуть. Выглушил два полных стакана, так что аж пот прошиб. На это время звуки пропали. Ну, вернее… не то чтоб совсем пропали. В трубе опять как будто кто-то хлебал – приглушенно так. Чавкал водицей. Прям как я с похмельдоса.

Пошел выключил воду. Слив рыгнул. Смачно. Прям по-человечьи.

Подождал еще минуту-две. Все тихо. Почти. Булькнуло только пару раз. Негромко. Как будто напился пива и икает.

Пошел спать.

Утро после первой ночи.

В будние дни встаю в половину седьмого. По будильнику, ясный красный. Работка зовет, типа того. Время и так раннее, но хуже всего, когда просыпаешься за чуток до будильника. Пять минут, семь, десять. Бывает такое – приспичит в сортир или просто отчего-то проснешься – я хрен знает, если честно.

Так оно и тут вышло. Просыпаюсь, значит, башка трещит, солнце уже в окна лупит. Беру мобильник, смотрю. 6.15. Вот же херня, несправедливость вселенская! Пятнадцать минут эти ни в пизду, ни в Красную армию.

А из-за чего я вообще проснулся-то? От боли в башке?

Нет, фигушки. Лучше бы от нее, ч-ч-черт…

Тварь…

Вот же тварь…

Боже, как же гудит башка… Зачем было столько бухать? Каждый долбаный раз задаю себе этот вопрос, и все равно жизнь ни хрена ничему не учит.

Звуки стали громче, зачастили. Как будто гигантская жаба в сливе застряла и квакает.

Надо сантехника вызвать. Вот сегодня и займусь, нечего кота за яйца тянуть.

Злой как собака. Все кругом раздражает. Любой звук. Каждое движение болью в башке отдается.

Выдул воды еще два стакана. Знаю, от такого только хуже будет, но все равно всегда так делаю.

Врубил чайник. Первым делом надо умыться и кофе хлебнуть, а то котелок не соображает ни фига. А потом уж думать, чего пожрать.

От мыслей про работу прям-таки затошнило. По трезвяку от этих офисных рож с души воротит, а с похмелюги так ваще… Еще и сидеть на жопе весь день. Кровь застаивается. В обеденный перерыв похаваешь – вроде как отпускает. Но такая слабость накатывает, что лечь бы прям на пол да отъехать…

ХЛЮ-У-У-У-У-У-У-УП…

Вечер после тяжелого рабочего дня.

Сантехника вызвал, когда на работе был. Занудная бабища прогундосила в трубку: заявка, мол, принята. Говорит: ждите, типа того. Я говорю: я вообще-т работаю; когда ждать? Она: завтра в течение дня. Я: а поконкретнее? А она в ответ трубку швыре́нь.

Ну что за уроды, а? Я им бешеную квартплату отстегиваю просто так, что ли? Чтоб они вот так трубки кидали? Скоты позорные…

Вечером ехал домой на маршрутке. Потно, душно. Чуть не сдох. С похмелья все эти людишки, твари, бля, раздражают неимоверно. (Как один мой кореш их называет, хомо эректусы.) Локтями пихаются, на ноги наступают, от кого луком ядреным прет, кто по мобиле трындит на весь салон, у кого личинка на коленях визжит… А вон тот с козлиной бородой сидит и смотрит.

Хрен ли смотришь, пидорюга?

Возвращаюсь домой разбитый и, значит, деморализованный – типа того. Открываю дверь.