Всё и вся в пространстве затихло, а точнее притихло в напряжении – что-то должно было вот-вот произойти.

Вдруг, в этой какофонии недвижИмости, на крыше дома старика световыми всполохами что-то забрезжило, едва-едва засветилось, очертив светом в темноте линию крыши.

Свечение разгоралось всё сильнее и сильнее. Под коньком крыши что-то хлёстко щелкая, засверкало, затрещало. Ещё мгновенье и из чердака, наверх, на крышу вырвалась пламя огня.

Поначалу огонь прикинулся выводком «жёлто-белых цыплят» огоньков, гурьбой раскатившись по доскам крыши. Потом неожиданно быстро взвился сильным, резвым «красным Петухом» – занялось половина всей крыши. В воздухе загудело пламя.

Звонко заквакала квакша. Одновременно с жабьими звуками у земли послышался шорох. Кривой стебель сухой травинки дрогнул от упавшей с неба тяжёлой, крупной капли воды, издав при этом характерный звук – «бхыщ»! Вскоре таких «бхыщ» стало множество. Шелестящие звуки всё нарастали, шорох капель по траве вскоре слился в один мощный шум, а затем и в гул проливного дождя. Трубные звуки двух стихий: воды и огня слились в звуковую какофонию катастрофы. Водяные стены, словно могучие тесаки, кромсали пламя на куски.

«Красный Петух» поначалу задиристо нападал на ливень, потом кобенясь, испуская громкие звуки «Ш-ш-ш!» словно хотел напугать дождь, стал делать вид, что якобы ему всё равно, и вроде как нет никакого дела ему до крыши избы, как неинтересна и сама изба. Сделав последнюю попытку выпендриться, вскинулся, выгнул свою огненную шею, метнув в чёрное небо сноп искр, и всё же под божественными водяными струями сник, скрючился, и уполз в щель туда, откуда пришёл, там и затих – исчез.

Напакостить «Красная птица» всё же успела. Выгорела половина крыши и верхний угол дома. Потолок в избе, огонь тоже основательно «поклевал» так, что образовалась приличных размеров дыра. Сверху, с улицы через дыру было видно кровать, на ней маленькую фигурку лежащего старика. Белое покрывало на старике было в разводах воды и чёрных пятнах копоти. По лицу старика прыгали капельки дождя. Из глаз пожилого Человека текли слёзы.

Долго лежал старик, долго смотрел в темноту неба и всё же уснул, и приснился ему сон.

«Сон старика»

Светлое помещение. Долговязая человеческая фигура, стоит спиной, темпераментно размахивает руками, что-то говорит. Слов разобрать нельзя, какое-то сплошное бубнение. Фигура резко развернулась и вдруг отчётливо прозвучала фраза: «Вот именно в этот момент, вам уже не придётся самому собирать бутылки».

Вдруг, появился грузовичок «Соболь» блёклого бордового цвета – стоит с откинутым брезентом на кузове. Трясущиеся от напряжения старческие руки аккуратно завязывают большой холщёвый мешок. По характерному звуку, отчётливо слышно, что мешок полон бутылок.

Вдруг вокруг всё стало белым и стало жутко холодно – понятно, значит это зима. Небольшой тёмный силуэт, профиль собаки бредёт по тротуару. Бока собаки подрагивают от холода. Лапы собака переставляет отрывисто, как будто шла она по раскалённой сковородке, а не по заснеженному тротуару. Подошла к большому сугробу и остановилась. Постояла. Начала есть снег.

Неожиданно ощутил горячее собачье кислое дыхание, и мокрый, холодный, липкий язык собаки на своём лице.

Утро. Избу старика заполнил солнечный свет.

Лицо старика мерно дышало. Умиротворённое выражение лица говорило о том, что сон его был безмятежен и спокоен. Обе руки его лежали на груди поверх целлофанового файла с документами купчей. Вдруг, в сенях послышались шорохи. Шаги ног по деревянному скрипучему полу. Кто-то потянул табуретку волоком по полу. Звук горсти копеек о стекло. (Взяли в руки банку с монетами у печки)