Ей никто не ответил.

Конечно, не ожидали…

Но правила катрана участвовать женщинам в игре не запрещали.

Так уж вышло, что за три с половиной года существования этого частного клуба женщины здесь не появлялись. Домработница Швыдковского готовила помещение к игре и убирала его только в отсутствие гостей.

Жене же Швыдковского, как женам остальных игроков и иным любопытствующим, вход сюда был воспрещен.

– Это для нас, – кивнула девушка головой на пакет в руках Швыдковского. – Понемногу же у вас не возбраняется? – снова хихикнула она, и Полякову показалось, что по полу россыпью раскатился мелкий бисер – того и гляди вопьется в пятки.

Хозяин катрана вытащил из пакета упакованную в картонную коробку бутылку коньяка от известного дома.

– Приветствуется! – слишком радостно сказал он, будто точно такая бутылка не стояла сейчас на сервировочном столике.

Алексей Николаевич подошел к девушке и взял ее за руку.

Лицо его выражало довольство: удивил так удивил!

– Позвольте представить вам, господа, игрока, о котором я заявлял. С нами сегодня Агата Дмитриевна.

Все, кроме Полякова, – кто вяло, с одолжением, кто нетерпеливо, кто насмешливо, – похлопали.

– Агата, это Агафья? – раздевая девушку взглядом, спросил Ренат.

– Крестили да, Агафьей, – выдержав его взгляд, кивнула она.

– А здесь не крестят, здесь только обувают, – оскалившись, сострил Аркадий.

Агата, пытаясь справиться с волнением, упрямо поглядела на Алексея Николаевича.

– Давно играете? – встрял Поляков.

Эта девка – вульгарная, неуместная в их тайном мужском клубе особа – мозолила всем глаза.

Аркадий, усмехаясь, повторил вопрос:

– Да, нам всем хотелось бы узнать, как давно?

– С детства, – по-прежнему глядя на одного Алексея Николаевича, задрав подбородок, слегка дрогнувшим голосом ответила Агата.

– Надо же, как интересно! – комично поиграл бровями Ренат. – Никто из нас не может похвастать подобным. Мы тут так, чисто от скуки.

Некоторые из присутствующих, включая Полякова, делано засмеялись.

– Что ж, – пытаясь погасить искру, добродушно улыбаясь, встрял толстый Борис. – Вот мы сегодня и проверим! Правила клуба Алексей Николаевич должен был объяснить. Про нал Ренат напомнил. А правило первое касается телефона.

Агата открыла сумочку и, покопавшись в ней, достала мобильный.

Поляков успел разглядеть мелькнувшую пачку купюр.

– Я его уже выключила перед тем, как подняться. Куда положить?

Швыдковский, продолжавший стоять рядом, тут же подхватил мобильный из ее рук и танцующей походкой пошел к коробке.

– Давайте уже начинать! – Ренат встал и, подойдя к сервировочному столику, налил себе кальвадоса. Выпив залпом, по-пацански, схватил дольку яблока и начал нюхать ее, как черняшку.

– Что вам налить? – продолжал любезничать с Агатой вернувшийся Швыдковский. – Есть коньяк, но я бы советовал попробовать кальвадос. Сын вчера привез. Лучший французский бренд. Очень рекомендую.

– А я не рекомендую, – поморщился Ренат. – Не впечатлило.

– Я бы выпила шампанского, – ответила Агата.

– Шампанское вроде было внизу, в холодильнике, – продолжал суетиться вокруг гостьи Швыдковский. – Я почти уверен, что с Пасхи там завалялась бутылочка «Моэт и Шандон».

– Давайте уже начинать! – выкрикнул со своего места Поляков. – Пятнадцать минут седьмого!

– Согласен, – подхватил Ренат.

– Шампанское достанется победителям после финала, – ввернул Аркадий.

Карта Полякову в тот вечер упорно не шла.

Рисковый Ренат дважды сел на мизере, а Аркадий пару раз ошибся в подсчетах, из-за чего много взял на распасах.

В финал вышли аккуратный Борис и Поляков, не проигравший лишь потому, что у коллег образовались гигантские «горы».