Но лица их остаются
на зеркальной глади
среди все новых всплывающих
убиенных.
Люди
люди убивают людей,
люди посылают людей
убивать людей,
люди награждают людей
за то, что они убивали людей,
люди возносят молитвы Всевышнему,
просят поместить в рай людей,
которые посылали людей
убивать людей,
люди готовы
по приказу людей
убить всех людей,
включая себя,
во имя победы.
«Люди выстроили баррикады…»
Люди выстроили баррикады
против себя,
против правды о себе,
бьются за то,
чтобы оставаться никем, ничем:
пыль истории,
взметнувшись, кричит «ура»!
Зимнее, 2018
О мой народ, русский мой народ,
мой, еврея, русский народ,
твой язык, буквы, звуки твоей речи
научили меня быть человеком —
распознавать, отличать,
идти навстречу, отворачиваться —
меня ты научил, себя не научил.
Веками жить
среди такого безмерного сочувствия
русского слова к человеку,
а на флаге своем написать:
«жизнь – копейка».
Слова твоих великих учителей
все еще ждут,
все еще надеются,
плачут.
«Ощущаю себя виноватым…»
Ощущаю себя виноватым
пред моим иудейским началом,
слишком долго оно молчало,
на удары не отвечало,
понимаю, что это чревато.
Тем не менее, тем не менее
не припомню такого мгновения,
когда мной овладело бы мщение —
не могу, не хочу, не умею
ненавидеть меня ненавидящих.
«Глазам необходимы лица…»
Глазам необходимы лица —
лицо Врага, лик Спасителя,
безлицый Бог глазастым не указ,
они ему лицо нарисовали,
и молятся лицу Безлицего
рабы видимости.
Отпуск
Все во мне повернулось спиной
ко всему во мне,
и глаза, и уши, и ум
повернулись своими спинами
к моей душе!
Беру отпуск
от озабоченности выразительностью
моего слова,
от проникновения все глубже
в свинцовые мешки моей памяти.
Беру отпуск
от ожидания последнего будущего,
главной свадьбы моей жизни —
когда Смертушка выйдет за меня замуж.
Беру отпуск
от новых попыток-пыток
доводить до сведения,
ставить в известность
о том, что все знают:
уже многие годы
запах гибели
дует нам в ноздри,
назревает слепая беда:
история оружия
завершила полный кругооборот:
от возможности убить одного человека
до возможности убить всех людей.
И что же? Народы празднуют
торжество смертоносности!
Пляшут, хвастаются, кричат «ура»!
Здесь, в Москве,
сегодня и надолго,
может быть, навсегда,
достигнут полный предел нелепости:
люди хотят того,
чего не хотят.
Беру отпуск
от стремления понять,
искать причины, обрести надежду —
зачем? для кого?
«Из всего, что Ты даровал нам, Господи…»
Из всего, что Ты даровал нам, Господи,
только вопросы не умирают,
из века в век обращаем к Тебе
одни и те же, одни и те же вопрошания.
Почему? За что? Доколе?
Потеряв надежду услышать ответ,
мы научились радоваться
отточенному трепету вопросов —
Ты вырастил великих мастеров
этого жанра.
«Сколько ушло поколений…»
Сколько ушло поколений,
уверенных в своей правоте,
печально мы смотрим им вслед:
как они ошибались!
Время – щадящее зеркало —
показывает, кто мы такие,
когда нас уже нет на свете…
«Там, в темноте, в темноте…»
Там, в темноте, в темноте
стану неразличим,
как вода в воде.
Юрию Погребничко
Начну старомодно:
сердце у него в груди
благоухает, как роза,
он дарит ее каждому зрителю,
когда тот выходит из его театра.
Он ставит спектакли о том,
что всё в нашей жизни повторяется, повторяется,
но каждый раз чуточку прибавляется
к тому, что было,
или чуточку отнимается
от того, что было.
Он любит эти чуточки —
чуть-чуть больше, чуть-чуть меньше,
от этого мир может перевернуться
или, покачнувшись, сохранить устойчивость.
Он владеет подлинно русским воображением —
знает, что счастье в России
придумывают, а не строят,
русское воображение,
как, может быть, нигде в мире,
воспринимается не как фантазия,
а как то, что есть:
с воображаемым считаются как с реальностью,