Охранять квартиру Рада начала в первое же утро, хотя у Светланы не занималась этим от слова совсем. Берегла силы для своего дома – поэтому и голос такой.

Приходя из школы, я заставала дома заспанную Радку, которая проводила часы одиночества вполне прозаично. Но стоило мне лишь на пару секунд отвернуться, чтобы поставить тяжелый рюкзак, как Рада бросалась восстанавливать равновесие в природе. Прополоскав тряпку и возвращаясь в комнату я заставала две новые лужицы взамен вытертой. Пол в квартире, как выяснилось на практике, не отличался ровностью, так что мне приходилось очень быстро принимать решение, какую из двух лужиц вытирать первой. Из одной, которая поблескивает на северном склоне пола, струйка вот-вот затечет под диван, а из другой, на южном, – под шкаф. Я выбирала спасение дивана, но только брала низкий старт с мокрой, капающей тряпкой в сторону ванной, печально наблюдая потоп под шкафом, как наступала ногой в третью лужицу, которую Радка заботливо приготовила за моей спиной.

Наш кот Максим, или, по-домашнему, Мася, на ближайшие пару месяцев превратился в шипящий холмик под покрывалом кресла. Хотя Мася был черен как ночь, в его характере напрочь отсутствовали смелость и коварство. Их заменяли кротость и любовь к уюту, которые в летнюю пору сменялись дикой тягой к невероятным приключениям.

Сейчас же на дворе стоял декабрь, и Мася целыми днями копил силы для будущих приключений, периодически прерываемый Радиными сессиями юного натуралиста.

– Рада, лежать!

Рада резво укладывалась, шурша клеенкой. Этот шорох означал прежде всего выполнение команды. А также то, что у меня есть своя собственная собака, которую я сама научила новой команде. Космос, да и только.

Клеенка стала ноу-хау последней недели. Ее миссия состояла не только в защите мебели и пола от вездесущих лужиц, но и в том, чтобы я после школы все-таки первым делом обедала.

– Рада, сидеть!

Рада хитро смотрела на меня. Пленка не шуршала.

– Рада, сидеть!

Рада вдруг резко вскакивала и гордо принимала сыр, выпятив грудь. Высокий домик из ушей ходил ходуном, но всегда выстаивал. Пленка шуршала.

Я тогда не считала, с какого раза выполнена команда, если он не был уже пятым по счету. Главное, что нам было так хорошо вдвоем, и слышался шорох пленки, означавший, что есть движуха и прогресс.

По окончании удачной дрессировочной сессии мы начинали радостно скакать по этой самой пленке – сначала обе замирали с не в меру хитрыми лицами, а потом я одним прыжком перемещалась в произвольную сторону. Уже через секунду я обычно бывала настигнута. Шорох пленки достигал апогея. Этот звук и по сей день один из самых счастливых в моей жизни.

А затем первые прогулки. Первый, с опаской, заход в лифт. Первая лужица на улице – только спустя три дня, а до этого Рада старательно несла все свое богатство домой. И вот ты смотришь, как по снегу расплывается желтый круг, – и такая гордость берет! Если это смогли одолеть, значит, нам все под силу!

В конце прогулки мы отворили скрипучую деревянную калитку, висящую на одной петле, и вошли на стадион – культовое место нашего района. Днем для футболистов, а вечером – для собачников. Главное – соблюдение негласных законов с обеих сторон.

Снега намело Раде по колено. Первый нормальный снег той зимы. Радка удивленно озиралась по сторонам, но все же пробовала его на вкус – нельзя совсем уж пропадать дарам природы.

В полной тишине снег падал огромными косматыми хлопьями. Лишь изредка было слышно, как Радка ловит пастью снежинку, показавшуюся наиболее аппетитной. Фонари стояли, словно желтые садовые ромашки, которые снегопад застал врасплох еще цветущими на клумбе. И вот они окоченели – ни доцвести, ни осыпаться.