Я была поставлена в такие условия, что выбор отсутствовал в принципе. Но именно в этом крылся какой-то особый драйв, сила момента, поверка силы духа.

Славка работал ровно и как-то, я бы даже сказала, вежливо. Его движения выглядели плавными и, насколько уместно, спокойными. Почувствовав вдруг на своем боку легкий, но однозначный укол ножа, я, наконец, очнулась.

– Вон, смотрите, что девка творит! Юркая, однако! Славка, а ну поднажми!

Мы со Славкой кружили в своеобразном танце орла и ласточки. Пусть местами я работала не слишком убедительно, но общая картина смотрелись целостно и довольно гармонично. Тот первый спарринг безо всякого опыта стал одним из лучших спаррингов с ножами за все годы моих тренировок. Жизнь заставила.

– Ну вот, другое дело! – тренер хлопнул в ладоши, что означало перерыв. – Парни, смотрите, Ксюха теперь хоть на человека стала похожа! Щеки какие румяные, ух! А то пришла – бледня бледней!

Тогда в мою голову начали закрадываться подозрения, что я здесь надолго. Вот так, хотела просто походить на курсы по самообороне, чтобы не отставать от Надьки, а получила несоизмеримо больше. Выйдя из троллейбуса, в котором провела на обратной дороге добрых сорок минут в размышлениях у окна, я уже твердо знала: в ближайшие годы мне по пути с этими ребятами.

Тренер, Миша, не только оказался одним из лучших мастеров русского рукопашного боя в России, но и стал впоследствии моим добрым мудрым учителем и советчиком на хитросплетениях жизненных троп. Отдельного уважения заслуживала его способность создавать здоровую и доброжелательную обстановку в большом коллективе. В очень разношерстном коллективе с постоянной текучкой.

Я быстро превратилась в матерую сестру полка, оберегаемую своими многочисленными братишками и старшими товарищами. Среди них были и скромные инженеры, и лихие парни из девяностых, и устрашающего вида дяди-шкафы, и интеллигентные пенсионеры. Но все относились ко мне с одинаковым кротким уважением; всегда радовались возможности заступиться, защитить, дать нужный совет с мужской колокольни.

А перед началом каждой тренировки мы читали «Отче наш», и я иногда нет-нет да и думала о том, что у страха глаза велики. Неплохо все-таки смотреть дальше первого впечатления, каким бы оно ни было, – кто знает, что кроется вне зоны видимости. Возможно, там тебя ждет большое счастье – нужно просто не забыть вовремя сделать вдох-выдох. И поставить чашку.

– Опять эта поза ласточки! Ксюша, зачем ты наклоняешься?

Тренер Катя ругалась, держа одной рукой диск, а второй – мою ногу. Рада с другим диском в замешательстве бегала вокруг.

– Корпус ровно! Рука смотрит на цель! Ну вот, опять ты за свое! Ну Ксюшка!

Я уже полгода считала себя звездой дог-фризби, пусть и локально-паркового масштаба. А тут, на другом конце Москвы, меня быстренько низвели до нерадивого дошколенка. Эдакого несмышленыша, пусть и вроде как перспективного. А все потому, что я бросала диск, стоя в странной, непрофессиональной позе – «позе ласточки», наклоняясь вперед и поднимая вверх левую ногу в лучших традициях мирового балета. Да и Раду высылала за диском без обхода, что в мире российского дог-фризби считалось вообще моветоном. И если собака обучилась новому навыку буквально за пару минут, то со мной тренерский состав ждали реальные сложности.

Несмотря на то что меня журили уже больше получаса, я чувствовала себя просто космически счастливой. Вот ведь странности: на рукопашке меня хвалили и всячески пытались приободрить, а я лишь чудом вышла из продолжительного анабиоза. Зато здесь, выслушивая Катину тираду, я пребывала в экстазе – ведь я попала в мир Большого Фризби. Словно выплыла в океан на самодельной лодочке по маленькой, никому не известной речонке. Пусть океан был суров, качал меня на волнах, но чувство большой воды – ни с чем не сравнимое после барахтанья на мелководье.