С Ирой мы больше не виделись. Но эта эсэмэска определила ход дальнейших событий в нашей с Радой жизни, дав мощный заряд вдохновения и веры в себя.

В минуты, когда нашу шлюпку мотало по волнам над кинологическими пучинами, я вспоминала этот незатейливый текст, всего одну фразу, написанную нашей первой учительницей. Он вспыхивал маленьким огоньком, но его хватало, чтобы подсветить место, где шлюпка дала течь, и устранить ее. А там уже и волны стихали, и близился новый рассвет.

Ужас! У-жас!

В тот день Рада превзошла саму себя.

Мы сразу не понравились инструктору. Ну, может, за исключением Радки. На нее он бросил не в меру оценивающий взгляд еще когда мы входили в калитку дрессировочной площадки. Мы с мамой отвечали полной взаимностью: стоит тут, смотрит сверху вниз да выпендривается без устали – просто фу.

Мудреные кинологические термины так и сыпались на наши головы. Впору было спрятаться под зонтиком, который висел без дела на мамином запястье.

– А вот я со своей овчаркой еще занимаюсь мондьорингом, – вещал инструктор, наслаждаясь нашей неосведомленностью в вопросах современной кинологии.

– Чем-чем вы занимаетесь?! – выпалила вдруг я, и настолько громко, что даже для меня самой это стало неожиданностью.

Мама строго глянула из-за плеча на свою четырнадцатилетнюю дочь, так что я раскраснелась и принялась выковыривать ногой камешек из песка.

– Мондьо-рингом, – повторил инструктор для тупых, – это самый крутой вид защиты, французский норматив.

Немного выждав, видимо, чтобы мы успели глубоко вздохнуть, он продолжил:

– И вот мы с моей овчаркой первый раздел прошли, приступаем ко второму. Чтоб вы понимали, третий – это вообще уже космос, – смаковал инструктор.

Я сохраняла на лице спокойное, как у удава, выражение.

– Вообще, конечно, мондьоринг, даже единичка, сложнее… несоизмеримо сложнее того, чем занимаются на защитно-караульной службе[3], – инструктор решил добить нас своей крутизной.

По его мнению, мы были подходящим фоном для нее. И поначалу все звезды действительно теснились на стороне инструктора.

– Да, вы же хотели показать ваше ОКД, – голос инструктора приобрел приторно-благодушную интонацию хищника.

Я, признаюсь, ждала этого момента. Наше с Радой ОКД точно положит чванливого персонажа на лопатки.

Впервые я заподозрила неладное, когда Раду пришлось уводить от куста репейника со шмелями, словно козу на веревочке. Ну, то есть без веревочки. Пока мы с инструктором бесполезно проводили время, а точнее мерились хоботами, Рада нашла себе крайне полезное занятие и вышла в астрал. В такие минуты ее красивые, мудрые не по годам глаза теряли всякое выражение.

– Исходную позицию не забудьте, – процедил инструктор сквозь зубы, занимая ВИП-место в первом ряду.

– Рада, ря-а-дом!

И тут запахло жареным. Жареным шмелем.

Рада и так всегда питала нездоровую любовь к этим насекомым, но сейчас куст репейника полностью захватил ее мысли.

– Ря-а-дом! – я все еще верила в лучшее и бодро начала движение.

Рада так и осталась сидеть на месте. Нетрудно было догадаться, в какой точке оканчивалась проведенная по направлению ее взгляда прямая.

Инструктор не стал сразу праздновать победу. Он смаковал.

– Возьми ее на поводок!

– Да не, она без него прекрасно умеет! – отмахнулась я. – Сейчас просто очень жарко.

Действительно, парило перед грозой. Но для немецкой овчарки так себе оправдание. Тем более, когда кто-то занимается мондьорингом.

– Мам, а где поводок? – второй заход показал, что лучше не отказываться от таких благ цивилизации.

На поводке Рада хотя бы делала вид, что знала команду «Рядом!» в прошлой жизни.