– Конечно, если нам жить не надоело. Всё равно узнает.

– От кого?

Бес усмехнулся:

– Узнает!..

Прыщавое лицо Длинного вытянулось ещё больше. Он опять потёр ухо и прильнул к рулю.

Вскоре машина свернула на просёлочную, засыпанную щебнем дорогу, а ещё через несколько минут «девятка» мягко подкатила к массивным железным воротам высокого глухого забора, за которым в глубине двора скрывался добротный двухэтажный особняк старинной постройки.

Бес вышел к воротам, нажал на кнопку звонка. В переговорном устройстве раздался щелчок, послышался хриплый голос:

– Кто?

– Свои, Петрович, – ответил Бес.

Створки ворот с табличкой « Пансионат «Уют»» распахнулись. «Девятка», прошуршав по гравию, остановилась у подъезда. Длинный вяло поплёлся к двери. Бес, тоже нехотя, прошёл за Длинным в дом.

В большой уютной гостиной, освещённой лишь настенным светильником над журнальным столиком, их встретил сам Шеф – лет шестидесяти, крупный, начинающий полнеть мужчина с глубоко посаженными глазами. В добротном свитере, с неизменной дежурной улыбкой на моложавом лице, он легко поднялся с кресла.

– Ну что, мальчики? Привезли беглянку?

Голос его был тих и спокоен.

– Простите, Шеф… – первым заговорил Бес. – Девчонка успела сесть в притормозивший «Москвич».

– И что? Вы не смогли остановить его?

Длинный тревожно засопел. Бес жалостливо посмотрел на него и продолжил:

– Помешал постовой.

– Постовой? Вы засветились ему?

Лицо Шефа по-прежнему оставалось спокойным, но улыбка исчезла, а голос поледенел.

За два месяца, проведённые в «Уюте», Бес хорошо узнал характер Шефа. С виду всегда спокойный, обходительный, в действительности он был человеком жёстким и безжалостным.

Длинный тоже знал об этом и потому засопел ещё громче.

– Так получилось, – виновато промямлил он. – Я не заметил светофора.

Шеф переместился к нему, задумчиво похлопал верзилу по щеке, потом привычно и всё так же задумчиво стал выкручивать его ухо. Длинный страдальчески съёжился.

– Оставь его, Жоржик, – послышался из глубины комнаты глухой раздражённый голос.

Бес сразу узнал его. Он бросил взгляд в затенённую глубину гостиной. В правом дальнем углу, за другим столиком, с бокалом в руке устроился в кресле и внимательно их рассматривал компаньон Шефа – Тишайший Профессор, как его здесь все называли. Это был человек средних лет, худощавый, с чёрной, клинышком, бородкой, с проплешиной на круглой голове. Его руки всегда были холодными и влажными, что вызывало неприязнь у окружающих.

Шеф послушно отпустил ухо Длинного, и Бес поразился тому, как постоянно безропотно выполняет все указания Профессора этот весьма непреклонный с другими человек.

– Пускай говорят, – закончил свою мысль Профессор, пригубив из бокала.

Бес и Длинный переглянулись. У обоих противно засосало под ложечкой: «Что там сотрудник ГАИ – их даже сфотографировали!»

Бес, запинаясь, рассказал и об этом.

Шеф внимательно выслушал его, молча отошёл к бару, плеснул в свой бокал вина.

Профессор слегка шевельнулся в кресле.

– Пусть мальчики выйдут, – сказал он тихо.

Шеф кивнул им на дверь. Бес и Длинный мгновенно исчезли.

– Плохо дело, – заключил Шеф, опускаясь в кресло.

– Хуже некуда, – согласился Профессор. – Но мне нужна эта девчонка.

– Мало тебе у нас других? Тискай любую!

Профессор поморщился.

– Да это так, блажь накатила. Мог бы просто заставить… Короче, она мне нужна для дела.

– Другую помощницу найдём.

– Нет. Её, пожалуй, сегодня никто не заменит. Всё схватывает на лету. Не зря я приметил её. Да и время дорого – натаскивать кого-либо другого. Надо вернуть её.

– Где ж искать? Вряд ли она вернётся в общежтие.