– Поросенок, – не задумываясь, отвечает Александр, улыбнувшись. – Ниф-ниф.

– Нет, – смеется она, – я серьезно! Мне приснилось, что я нашла записку, а в ней было написано, что меня спасет «ниф». Вот что это? – не отстает он него Лерснер.

– Думаю, аббревиатура. Может, не стоит некоторые сны воспринимать серьезно? – зевнув, отвечает он. – Мне, вот, как-то раз приснился сон-сказка. Снилось, как будто я король, который убил свою дочь, за что его потом самого казнили.

– Королевская полиция арестовала? – шутит Венера.

– Вроде того.

– Так не бывает.

– Я же говорю, что это сон-сказка. Я думал, тебе интересно будет. Спокойной ночи! – Он берет ее руку. – Закрой глаза! Вот так, – говорит он бархатным шепотом. – Сейчас ты уснешь, и увидишь во сне тот мир, куда так хочешь попасть, наш с тобой мир. Мы почти не помним его, но мы мечтаем о нем, и в наших мечтах мы совершенно свободны. Думай о море, о скалах, о туманах, о птицах на рассвете – и уснешь.

Александр, видя, как она затихла, и сам притворяется спящим. Он планирует немного подождать и вернуться на диван, но не замечает, как сам засыпает.

Паршин просыпается совершенно разбитым около шести, проспав не больше двух часов. Разбудила его сильная, жгучая боль в районе грудной клетки и желудка. Даже будучи врачом, он не может понять, что у него болит, однако, ловит себя на мысли, что боль словно выходит за физические пределы его тела, как будто болит даже ближайшее к коже пространство. Он осторожно слезает с кровати, стараясь не тревожить сон подруги, и выходит из зала, прихватив с дивана свои джинсы. Боль довольно быстро проходит, уступая место чувству жара во всем теле. Злясь на себя за это недомогание, Александр встает под холодную струю душа. Кожа ноет и покрывается мурашками, а сердце допускает несколько ощутимых перебоев. Саша натягивает джинсы на мокрое тело, и с футболкой в руках идет на кухню. Снова чувствуя жар, он бросает ее на пол.

Паршин наливает в кружку холодный чай, пытается хоть немного успокоиться. Женщина в зеленом платье во сне предупреждала его о каком-то наказании за невнимательность, но вот только что это было за наказание? Он настолько увлекается поиском ответов на все новые и новые вопросы, что теряет счет времени и не замечает, ни как жар начинает спадать, ни как в дверях появляется Венера.

– Что ты в такую рань вскочил? – расчесывая волосы, спрашивает она.

Вздрогнув от неожиданности, он отвечает первое, что приходит на ум:

– Не спится.

– А что вещи раскидываешь? – девушка поднимает с пола футболку и протягивает ему.

– Положи куда-нибудь, – просит он.

Она относит футболку в зал и возвращается.

– А ты чего так рано встала? – натужено улыбнувшись, спрашивает ее Саша и включает чайник.

– Не знаю, тоже не спалось. Ты обещал показать татуировку, – напоминает она и потягивается.

Саша встает и поворачивается к девушке спиной. От его левого плеча к пояснице по диагонали спускается красивый восточный дракон, выполненный в японской технике. Рисунок черный, контурный, но чешуя дракона слегка подкрашена красным.

– Здорово! – восхищенно шепчет девушка. – Ты добавил красного?

– Да, и контур тоже кое-где обновили.

Венера проводит пальцами по гребню дракона. От ее прикосновения Паршина словно ударяет током, а по телу снова прокатывается волна жара и боли. Ощущения нельзя назвать приятными. Кажется, тысячи невидимых, тончайших игл пронзают сейчас его тело. С усилием сделав глубокий вдох, он возвращается на свое место и жестом просит Лерснер сесть.

– Ты в порядке? – спрашивает она.

Александр, постепенно приходя в себя, берет ее руку и, поглаживая тыльную сторону ладони, сквозь силу, отвечает, стараясь держаться естественно: