Теперь приторно – насыщенный аромат цветущего сада перешагнул порог ее комнаты. Вместо ответа Кэрсо-Лас громко чихнул. Потом еще, еще и еще.

Марина, также успевшая освоиться с новыми безоговорочно очаровательными апартаментами, вышла в коридор и не сразу поверила глазам. Кэрсо-Лас сидел на полу, подтянув колени к подбородку, зажав нос и рот, а сквозь пальцы фонтаном струилась обыкновенная красная кровь.

– Эй, что это еще за новости? – удивилась она, – Нет, нет, голову наверх, не наклоняйся вперед, наоборот, – быстро заговорила она, опускаясь рядом.

– У меня аллергия, – прошмыгал Кэрсо-Лас, запрокидывая наверх голову, но не рискуя убрать от лица руку.

– Что вы там говорите? – крикнула из своей распахнутой настежь комнаты Гаитоэранта.

Марина дотянулась ногой до двери, молча захлопнула ее.

– Это уже просто свинство! – Гаитоэранта тут же выскочила из комнаты, но, мигом оценив обстановку, сменила гнев на милость, вновь крепко претворив дверь.

– Что опять не так?

– Ничего не чувствуешь? – вдруг спросила Марина, отчего-то зябко поеживаясь.

– Нет.

– Здешняя магия все же действует на нас. Здесь мы почти что обыкновенные люди.

Гаитоэранта будто испугавшись, поспешно сотворила на ладони огонек.

– Да нет же, – нетерпеливо передернула плечами Марина, – Я не сказала, что мы лишились силы. Дело в нашей внешней оболочке, она здесь полностью подчиняется законам живой природы. Мы можем запросто сломать руку, ногу, заболеть лихорадкой и тому подобным, как обыкновенные люди.

– Уверена? – недоверчиво переспросила Гаитоэранта, с некоторым страхом глядя на залитые кровью рубашку и руки ветра (кольчугу он заставил исчезнуть еще в первый вечер, проведенный в лагере маганов).

– Я вода, – пространно пояснила Марина, – и тому же у меня все мышцы болят после этой езды по воздуху.

– У меня тоже спина как деревянная, – призналась Гаитоэранта.

– Что ты там говорил про изначальность сил живой материи? – усмехнулась Марина, вставая, подхватив под руку Кэрсо-Ласа.

– Меня больше интересует, что с этим делать, – шмыгнул он, морщась от обилия проглоченной крови, – какая гадость, отвратительно, – он снова чихнул.

– Пошли, я чувствую поблизости воду, – Марина уверенно направилась в противоположный конец длинной каменной балюстрады, затененной свисающими до земли ветками плюща и дикого винограда.

Потолок и пол были выложены цветной мозаикой, изображающей сцены битв и празднеств. Шаги разносились далеко вперед. Неожиданно зеленая портьера поредела, образовав подобие арки, выводящей во дворик, своего рода каменный колодец. Стены его были увиты плющом, упрямая зелень вилась и по пересекавшим дворик в нескольких метрах от земли тончайшим золотым нитям. В центре бил фонтан, с трудом пробивавшиеся сквозь живую «крышу» солнечные лучи блестели и переливались в лениво сбегавших в широкую каменную чашу струях ледяной воды.

Кэрсо-Лас опустился на колени перед чашей и сунул голову в воду.

– Правильно, чего стесняться, – буркнула Гаитоэранта, глядя, как стремительно краснеет кристально чистая влага, и спустя несколько минут добавила, – топот слышите? Как считаете, может этот источник у них священный и нас теперь полагается убить?

Кэрсо-Лас, отфыркиваясь, вынырнул обратно, принялся смывать кровь с рук. Запыхавшиеся калатари с шумом ворвались в беседку, но намерения их оказались прямо противоположными.

– Что случилось? Вы ранены? Как? Когда? Кем? – наперебой расспрашивали они, не на шутку тревожась, – Почтенный Абегаэль сказал, что священный источник орошен кровью!

– Все в порядке… – начала было Гаитоэранта

– Если дадите мне комнату подальше от садов и цветов, будет совсем замечательно, – пробурчал Кэрсо-Лас, смахивая с волос брызги.