– Валентина? – Марина присела на краешек кровати предварительно заставив читательницу пустого листа уснуть.

– Что ты хочешь? – пациентка не повернула головы, глаза остались широко распахнутыми.

– Видеть Гаитоэранта, – голос Марины неузнаваемо изменился, став мелодично-певучим и гулким.

– Вах! – Валентина вдруг поднялась, преобразившись на глазах. Русые волосы стали черными, глаза засверкали живыми озорными искорками, – Неужели ты вспомнила обо мне? – голос же определено стал мужским, – Я рад тебя видеть!

Валентина и Марина бросились друг другу в объятия.

– Нет! Только не вздумай говорить, что ничего лучшего ты для меня не нашла, – спустя минуту всполошилась Валентина ощупывая себя со всех сторон.

– Не капризничай, нам нужна твоя помощь.

– Не буду я больше женщиной, хватит! – в глазах полыхнули красноватые языки пламени, – Я к твоим услугам, но не на таких условиях.

– Гаитоэрант, ну пожалуйста, – Марина прикусила губу.

– Найди мне нормальное тело, дальше все, что угодно, – отрезала Валентина и враз обмякла, глаза потухли и ввалились, волосы вернули себе первоначальный цвет, а сама она вновь опустилась на кровать, застыв в той же позе, в которой они ее застали.

Дамард охнул и рухнул на колени, уронив корзинку с кошками, Света испугано метнулась к нему, но Марина ее опередила.

– Собери всех и встретимся в парке, – крикнула она, растворяясь в воздухе вместе с аркельдом.

Кэрсо-Лас пожал плечами, осторожно поднял кошачью корзинку, из которой его определено обругали на кошачьем языке (настолько возмущенным показалось «мяу» и, слегка коснувшись руки девушки, перенес ее на аллею у старого красно-коричневого корпуса.

Марина и Дамард сидели на поваленном бревне, считавшемся здесь скамейкой. Тот шумно втягивал ртом воздух, будто выброшенная на лед рыба.

– Что случилось? – спросил Кэрсо-Лас, поставив на бревно корзинку с кошками. Маркиз воспользовался моментом, переместился на руки к хозяйке.

Света присела рядом с Дамардом.

– У нашего друга повышенная чувствительность к некоторым проявлениям людской сущности, – улыбнулась Марина, – Этот запах – продукт нарушенного обмена веществ в организме больных шизофренией, к тому же лекарства, которыми их лечат выделяются через кожу. Когда я проходила здесь практику, то мучилась с халатами. Жуткое дело, запах въедается во все ткани, обивку мебели, даже в письменные принадлежности.

Дамард обнял Светлану и глухо заговорил:

– Это нельзя вылечить. У этой женщины внутри пустота, это просто сосуд без содержимого. Когда господин Гаитоэрант ушел, эта пустота начала подбираться ко мне.

– Тебя надо учить закрываться, – хмыкнула Марина, но, поразмыслив, покачала головой, – Ты сказал, подбираться?

Дамард кивнул.

– У меня возникло искушение поделиться с ней своей силой. Я знаю, этого делать нельзя и я закрылся вовсе, а это проще всего сделать лишившись чувств. Глупо, знаю…

– Нет, нет, совсем не глупо, – озадачено сдвинув брови перебила его Марина, – Все верно. В теле Валентины с рождения обитал какой-то дух, по каким-то причинам он ушел, вроде в ее анамнезе значится какое-то изгнание беса или что-то в этом духе, я не помню толком. Так или иначе, суть исчезла, а оболочка осталась и она готова заполнить себя любой силой, она жаждет этого. Для Гаитоэранта идеально, но видите ли, ему подавай мужскую фактуру.

Кэрсо-Лас с трудом подавил смешок..

Света достала из корзинки жалобно смотревшего на нее котенка, завернула в шарф и посадила запазуху. Саня довольно заурчала.

– Ну, что, придется испробовать второй вариант, – вздохнула Марина, – Посидите здесь, одна я быстрее управлюсь.