Старик висел на цепях и вопил диким, нечеловеческим голосом, а низенький кривобокий тип, покрытый с ног до головы густой, грязной, свалявшейся шерстью, старательно хлестал его обнаженное, судорожно дергающееся тело длинным, гибким хлыстом, сотканным из раскаленных добела металлических нитей.

– Явился?! – прохрюкал тип, обернувшись к Аникину. – Решил повидаться с любимым учителем и наставником? Может, совета спросить желаешь? Ага, молчишь! Испугался! Понимаю! Что ж, не стану смущать тебя своим присутствием. Схожу перекушу, – мохнатый растаял в воздухе, если, конечно, можно назвать воздухом царивший в помещении невыразимый смрад. Впрочем, в помещении ли?! Ни пола, ни стен, ни потолка…

Лишь старик на цепях, насмерть перепуганный глава фирмы «Эсмеральда» да изредка мелькающие где-то вдали языки багрового пламени… Несмотря на временное отсутствие мучителя, старик продолжал извиваться в конвульсиях боли.

– Пе-е-етька, – прохрипел он спекшимся ртом. – Пе-е-етька!.. Я н-не знал, что так будет… Д-думал – ничего, пусто-та-а-а-а!!! – хрип подвешенного перешел в протяжный вой.

Аникин трясся от ужаса, не в силах вымолвить ни слова. Он потерял счет времени и не знал, сколько уже находится в этом жутком месте. Минуту? Час? День? Год? Вечность?

Внезапно прекратив выть, старик уставился на Петра Александровича круглыми, безумными глазами.

– И т-ты, Петька, сюда попадешь! – более членораздельно произнес он. – И т-т-ты душу потерял… Гы-гы… – На тонких бескровных губах появилась кривая улыбка. – Составишь мне компанию! Вдвоем веселее… Ох, опять начинается!..

Из темноты появились и молча, беззвучно приблизились три призрака в белых ночных рубашках, заляпанных кровью. Молодая женщина с двумя маленькими детьми.

– Убирайтесь!!! – взвизгнул старик, но тут же успокоился, обреченно вздохнул и пояснил: – Я зарезал их в семьдесят седьмом как опасных свидетелей одного моего прибыльного дельца. Милиция его не распутала, но есть другие «следователи», от которых не скроешься…

…Кровь невинных жертв не сворачивается.

– Почему же невинные вместе с тобой, дядь Миша? – удивился Аникин.

– Да это не они вовсе, – горестно усмехнулся Зубов. – Души тех в другом месте. Мы же видим нечто вроде кинопроекции, однако… ар-х-хх-х-е! – Изо рта Михаила Борисовича выползли несколько шипящих гадюк, опутали голову скользкими кольцами и принялись ожесточенно жалить лысый череп.

– У нас, как видишь, культурно-развлекательная программа на высшем уровне! – злорадно хрюкнул непонятно откуда появившийся мохнатый тип и помахал перед носом Петра Александровича раскаленным хлыстом. – Собственное кино имеется, гораздо эффектнее людского, и, заметь, для каждого персональное. Вон твое, кстати! – Урод ткнул в сторону когтистой лапой. Аникин невольно обернулся в указанном направлении, захлебнулся истошным криком и… проснулся.

Он по-прежнему лежал на диване в комнате для отдыха. Мокрый от пота, трясущийся и полуживой от страха. Лишь через несколько томительных минут к хозяину фирмы «Эсмеральда» вернулась способность шевелиться и более-менее трезво мыслить.

Петр Александрович посмотрел на часы. Оказывается, он проспал чуть более двух часов. Принять очередную порцию таблеток да завалиться по новой? Ну нет!!! Малейшее воспоминание о только что пережитом кошмаре приводило в ужас, заставляло усиленно колотиться сердце, бросало в холодный пот. «Да уж, «приятный» сон! – подумал Аникин. – Невероятно реалистичный, и, более того, это не просто сон». Бизнесмен содрогнулся. Затем вызвал звонком секретаршу и голосом тяжелобольного попросил: