Существенный факт: свой зловещий сон он увидел не в момент смерти сестры, а через сутки после печального события. При чем тут телепатия? Скорее – интуиция или вполне резонная догадка.

Означает ли все это, что в сновидениях нет ничего особенного? Многое зависит от того, с каких позиций их обдумывать. Сам по себе факт появления во сне картин, образов, сюжетов не должен вызывать удивления. Во сне все органы и клетки нашего организма продолжают работать. Мозг не может быть исключением. Но суть сновидений остается во многом загадочной.

Философ и ученый священник отец Павел Флоренский в 1922 году в исследовании «Иконостас» писал: «В нас самих покров зримого мгновениями разрывается, и сквозь его, еще сознаваемого, разрыва веет незримое, нездешнее дуновение». Такими прорывами в незримое он считал сновидения: «Сон – вот первая и простейшая, т. е. в смысле нашей полной привычки к нему, ступень жизни в невидимом».

По словам Павла Флоренского, «сон – восторгает душу в невидимое и дает даже самым нечутким из нас предощущение, что есть и иное, кроме того, что мы склонны считать единственно жизнью. И мы знаем: на пороге сна и бодрствования, при прохождении промежуточной между ними области, этой границы их соприкосновения, душа наша обступается сновидениями…

Именно граница между сном и бодрствованием есть время, точнее сказать, время-среда возникновения сновидческих образов. Едва ли не правильно то толкование сновидений, по которому они соответствуют в строгом смысле слова мгновенному переходу из одной сферы душевной жизни в другую и лишь потом, в воспоминании, т. е. при транспозиции в дневное сознание, развертываются в наш, видимого мира, временной ряд, сами же по себе имеют особую, не сравнимую с дневною, меру времени…

«Мало спалось, да много виделось» – такова сжатая формула этой сгущенности сновидческих образов. Всякий знает, что за краткое, по внешнему измерению со стороны, время можно пережить во сне часы, месяцы, даже годы, а при некоторых особых обстоятельствах – века и тысячелетия. В этом смысле никто не сомневается, что спящий, замыкаясь от внешнего видимого мира и переходя сознанием в другую систему, и меру времени приобретает новую, в силу чего его время, сравнительно со временем покинутой им системы, протекает с неимоверной быстротою…

А между тем, время действительно может быть мгновенным и обращенным от будущего к прошедшему, от следствий к причинам, телеологическим, и это бывает именно тогда, когда наша жизнь от видимого переходит в невидимое, от действительного – в мнимое…»

Флоренский соглашался с мнением, что поводом для сновидения могут стать какие-нибудь внешние причины: сползшее одеяло, посторонний звук, луч света и т. п. Но это еще не объясняет композицию и содержание образов, явившихся во сне. По его мнению, в сновидении проявляется феномен мнимого пространства и времени, которое способно даже двигаться вспять. Он сослался на опыт, вошедший в учебники психологии: спящий студент, проснувшись от удара по шее, рассказал, что в сновидении был участником Великой французской революции, после сражений, приключений и погони был схвачен, осужден революционным трибуналом, возведен на эшафот, уложен на плаху и нож гильотины врезался в его шею.

Павел Флоренский высказал интересную мысль: если в начале сна мозг еще находится под бытовыми впечатлениями дня, то в конце обретает особую ясность сознания. «Сновидения вечерние, перед засыпанием, – писал он, – имеют преимущественно значение психофизиологическое… тогда как сновидения предутренние по преимуществу