– А что может случиться? – не сдавалась Лиска.

– Ну, во-первых, оттуда просто не все возвращаются, – Наира была очень серьезна. – И дорог я там никаких не знаю…

Она замолчала и задумалась.

Пока они разговаривали, совсем стемнело. Костер почти потух. Лиска зябко поежилась и огляделась по сторонам. Вокруг черной стеной стоял лес. Пестрое многоцветье поляны померкло. Цветы, цветочки, соцветия, стебли, лепестки, листья застыли в ночной тишине плотной серебряной паутиной, раскрытой навстречу бездонному ночному небу. Тихий свежий ночной воздух наполнял собою все вокруг. Хотелось сидеть всю ночь, не шевелясь, мечтать, слушать сверчков, смотреть на пушистые звезды…

– Знаете что, девчонки, кажется, ночь уже наступила. Не знаю, как вы, а я так устал, что уже ничего не соображаю. Может, завтра разберемся, что делать дальше.

– Да, я бы тоже передохнула, – откликнулась Лиска.

Она вдруг подумала, что на свете, наверное, нет ничего лучше мягкой подушки после беспокойного дня.

Наира согласилась:

– Пожалуй, и правда лучше завтра сначала осмотримся, а потом уж будем решать как быть. Спать можно в избушке, если вы не против. Там внизу две кровати, а наверху, на чердаке, ворох сена. Места всем хватит. Сейчас покажу.

Она принесла из избы фонарь, зажгла его от тлеющей ветки из костра и повела друзей на ночлег.

Обстановка в избушке была очень простая: небольшая печка, две лежанки, маленький стол у единственного окна и лесенка на чердак. С чердака они стащили вниз несколько охапок мягкого и все еще душистого сена и разложили его на лежанках вместо матрацев. Пара простыней и одеяла – не так уж много нужно для отменной постели. Такое же лежбище устроили наверху. Кому где разместиться, долго думать не приходилось. Левко девушки отправили на чердак, а сами, умывшись в ручье за домом, улеглись внизу.

Уже растянувшись на лежанке, Лиска вдруг всполошилась:

– А Рушка-то как же? Он ведь где-то по поляне скачет. Я про него чуть не забыла.

– Не беспокойся. Куница – зверь ночной. Он наскучался, наверное, лежа всю дорогу в корзинке. Здесь в двери снизу есть небольшой лаз, специально пропилили для хорьков, ласок, куниц, чтобы мыши в доме не хозяйничали. К утру он набегается, может быть, придет.

– А, может быть, и нет, – грустно усмехнулась Лиска.

Она понимала, что зверю место в лесу, где у него должна быть своя, звериная жизнь. Но Лисса уже успела привязаться к Рушке, и расставаться было трудно. Она стала утешать себя, представляя, как Вихляйка подрастет, станет красивым ловким зверем. У него, конечно же, будет подружка, а потом маленькие… щенки что ли? Как, интересно, у куниц называются детеныши? Ну, девчонки, понятно, кунички, а вот мальчишки? Кунишки… или нет, наверное, кунчонки… или вот как – куцаны. Она представила себе резвящихся на солнечной полянке куниценят. А рядом с ними будет сидеть Руш… Счастливую картину прервал очень грустный звук.

Лиска подняла голову и, стараясь не шуметь, села на кровати. В шаге от нее, зарывшись головой в свою постель, душа слезы, почти беззвучно рыдала Наира. Плечи ее вздрагивали.

Не зная, чем помочь, Лисса присела рядом и робко погладила ее по черным волосам. Наира повернула к ней мокрое от слез лицо и, не в силах больше сдерживать горе, прошептала:

– Я ведь даже похоронить ее не успела…

Лиска молча кивнула, не находя слов. Что бы ни приходило в голову, оно не годилось. Минут через пять, видимо, наплакавшись, девушка глубоко вздохнула и извиняющимся тоном спросила:

– Я тебя разбудила?

– Нет, я еще не спала. Сегодня вообще, наверное, трудновато будет уснуть – столько всего случилось.