Вокруг него леса стоят,

И лес тот рубят ровно десять тысяч зеков.

И, что бы план им выполнять,

Леса округи описать

Должны на месте два ученых человека.

 Командировочный расчет,

И вот  билет на самолет.

Летим мы в край такой далекий Красноярский.

Чуна там к Ангаре бежит,

Чуть северней – метеорит

Оставил в памяти тунгусов образ яркий.

Начальник встретил на «козле».

А через час,  навеселе,

Мы за столом с ним «новоселье» отмечали.

«Пишите,  все, что надо. Дам.

С Парижа – устрицы сюда,

Если дадите леса ПЛАН», – сулил начальник.

«Нужна мне спелая сосна,

И лиственница мне нужна.

Кубов  сто тысяч.

Карта трасс, речные броды.

Запасы точно оценить,

Ну, в общем, мне ли вас учить:

Есть план: дать древесины для народа»

На завтра вышли налегке.

Соль, спички, сахар в рюкзаке.

Есть карта, компас, карабин, пять пачек чая.

Тропы таежной впереди

Верст двести. Не спеша иди,

Таксируй* лес, наделы в карте отмечая.

Второй ночевкой был сюрприз.

Напарник мой слегка раскис.

Радикулитом поясницу прихватило.

«Пока недалеко ушли, —

Решаю я, – домой вали!

Добраться до деревни хватит силы»

Он мне: «Куда же ты один?

Нельзя ж, ты знаешь, погоди,

День – два, и я, мол, расхожусь, мол, легче станет!»

«А если эта ерунда,

И не отпустит. Что тогда?

Сорвать работу, – план такой меня не манит».

Забрал патроны, карабин:

«Мне не впервой,  пойду один.

ТБ* простят: ведь победителей не судят.

За десять дней петлей пройду,

А ты давай, в деревню дуй!

Работу мы сорвать не можем ЭТИМ людям».

Я с ним простился и пошел.

Неделю шло все хорошо.

А в этот день  еще с утра в башке тревога.

На кроках*  броды по реке,

Два ПЛАНА леса в дневнике.

Идти осталось тоже вроде бы немного.

Костер у речки разложил,

Под спальник лапник нарубил,

Чифир-бачёк* из банки над костром подвесил.

Сегодня глухаря стрелял,

Разделал, перья ободрал.

Хорошим должен получиться вечер.

 В лесу у дня прощаний нет:

 Как будто выключили свет.

Исчезли сосны,  рядом светят три ствола.

И слышен даже слабый треск,

Когда мышонок топчет лес.

Шуршанье, вздохи, писки – это ночь пришла.

Ну вот! Как будто  ждал. Шаги.

К огню шел кто-то из тайги.

В такой момент немного жалко, что один.

Гляжу спокойно на костер

И жду, что дальше прорастет.

Рука, случайно так, легла на карабин.

Он осторожно кашлянул,

Из темноты к костру шагнул.

«Вам вечер добрый, незнакомый человек!»

«И вам добра! Темна пора:

Вы размещайтесь у костра,

Глядишь, вдвоем чуток быстрей придет рассвет.

Вот половина глухаря.

В бачке довольно чифиря»

«Спасибо, сыт. И воду пил из родника.

Я шел, свернул на свет огня.

Зимуха рядом у меня.

Дай Бог – не пал*. Ну, я пойду, тогда. Пока!»

«Да как вы сразу же – «пойду»?

Зимовье, чай, не украдут?

Я уж неделю человека не видал!

А вы, наверное, лесник?

Я б попросил вас объяснить

Дороги, тропы

как ведется: что – куда?»

Задумался лесной мужик.

Мне показалось,  как то сник.

К костру поближе он на корточки присел.

Как будто что-то он решал,

Вдруг резко так глаза поднял,

Через костер в глаза мне прямо посмотрел.

«А вы издалека у нас?

Немного ходоков сейчас

И карабин. Охоты, вроде не сезон»

«Да я из Чунояра здесь.

Иду, учитываю лес.

А без оружия в тайге ведь не резон?»

«Прости, чего-то не пойму:

А лес учитывать к чему?

Растет, живет себе тот лес, и пусть живет».

«Его здесь будут вырубать.

Объемы надо подсчитать.

Вот я таксирую, веду лесной учет».

Не то я видимо сказал.

Каким-то странным путник стал.

Он помрачнел, как будто вспомнил о плохом.

Поднялся, головой тряхнул,

И снова мне в глаза взглянул.

И начал объяснять, спокойно и легко:

«Тебе на Чунояр? На юг.

Дойдешь ты быстро, милый друг.

Да только здесь болото рядом, впереди.

Через него тропа ведет,

Слепой лишь только не найдет.