Выше на стене висели две копии картин, уже знакомых Черубине, выполненные на досках одинакового размера. С одной на нее глядела леди Арабелла, с другой – девочка с корзинкой вишен. Под кукольным домиком располагался небольшой шкаф со стеклянными дверцами, за ними виднелся часовой механизм. Черубина увидела два коротких, но широких винта, они были разного размера и явно требовали разных ключей. Чери предположила, что именно этими винтами и заводятся часы и обратилась к управляющему:

– Я никогда не видела подобного механизма, должно быть это очень старые часы?

– Им лет около пятидесяти, – услужливо отвечал он, – их установили при родителе нашего Николая Семёновича. Я тогда еще совсем младенец был. А отец мой, как и я теперь, был управляющим этого имения.

А как заводятся эти часы? – простодушно улыбаясь продолжала Черубина, – наверняка, это нужно делать каждый день…

– Нет, сударыня, – сказал управляющий, – достаточно одного полного завода на три дня, вчера как раз заводили…

– Увы, через три дня нас здесь уже не будет, а мне так хочется увидеть, как двигается этот часовой механизм! – произнесла Черубина с мольбой в голосе и одарила управляющего таким ласковым взором, на какой только была способна. Это возымело должное действие – Егор Михайлович смягчился и открыл дверцы нижнего шкафа. Внутри качались и постукивали друг о друга детали сложного механизма. Под ними лежала кукла, такого же размера, как та, что была у Черубины, но одетая в платье эпохи королевы Елизаветы, с буфами и гофрированным воротником. Привычным движением Егор Михайлович поставил игрушку на видневшийся винт и с чуть заметным скрипом стал поворачивать её вокруг оси. Когда пружина была полностью затянута, он отпустил куклу, и маленькая королева стала вращаться в противоположную сторону, отражаясь в блестящем паркете игрушечного дома.

Черубина не смогла скрыть восторга и захлопала в ладоши, как маленькая девочка. Управляющий смотрел на нее с умилением. Затем, сняв куклу с винта, он убрал её обратно в шкаф.

– Ну что ж, сама себе сказала Черубина, – если маленькая королева заводила механизм слева, под картиной со своим изображением, то логика подсказывает, что кукла, которую привезла я, обязательно подойдет к устройству справа… чем бы оно ни было…

…И для меня одной звучали в старом парке

Сонеты строгие Ронсара и Петрарки…

После завтрака Чери и Лиля решили взять куклу и с её помощью завести второй механизм.

Однако на пороге комнаты Черубины они застыли в недоумении. Дорожный сундук был открыт, вещи из него разбросаны на полу, а куклы среди них не было.

– Я сама поговорю с управляющим, – решительно заявила Черубина.

Через минуту она вошла во флигель, где жил управляющий. В уютной комнате с голландской печью на небольшом диванчике сидела взрослая девушка в простом платье и душегрейке и, заливаясь смехом, пыталась накормить куклу Черубины вареной картофелиной. Было очевидно, что она больна помешательством.

Чери села рядом с ней и ласково попросила отдать куклу, но девушка замерла и прижала игрушку к груди. Тогда Чери сняла с руки самоцветное колечко, и обмен состоялся.

Подоспевший Егор Михайлович долго извинялся за поступок дочери, а затем рассказал, что ей скоро уже тридцать лет. Мать давно умерла, и растил больную девочку он один, не желая расстаться с ней и отдать на содержание в приют для умалишенных.

– Софья – тихое и безобидное существо, но время от времени совершает поступки, нам не понятные, – горестно говорил управляющий, – однако, барин Николай Семенович относится с большим пониманием и не требует, чтобы я избавился от дочери.