Девушка кивает на витрину супермаркета.

– Здесь.

Мужчина с узким шрамом на темени шагает к двери с надписью Вход, растерянно останавливается.

– Здесь закрыто.

– А ты как хотел, думаешь, ждать нас кто-то будет среди ночи? – девчонка фыркает, – ясен пень, закрыто.

Второй парень, похожий на голодного волчонка, вынимает из мусорной урны что-то массивное, увесистое, размахивается…

– Сдурел, а? – девушка бросается к парню, хватает за руку.

– Да не боись, подруга, не впервой…

– Что не впервой, хочешь, чтобы сигнализация тут разоралась?

– Это что?

– Вот узнаешь, что… заловят нас, и дело с концом…

Все трое вздрагивают при слове – заловят.

– Где она, сигнализация твоя? – спрашивает волчонок.

– Вон… наверху.

Волчонок прицеливается камнем.

– Так ты её не обезвредишь, – вмешивается человек со шрамом, лысый, гладковыбритый, бесцветный, будто бы и вовсе бескровный, – дай я… осторожно… зря, что ли, слежку отключал…

Лысый и бескровный отключает сигнализацию, его спутники смотрят, затаив дыхание.

– Готово. Идемте.

Девушка кусает губы.

– Ну, ты вообще молодчина.

Волчонок хмурится, ему не нравится, что молодчина не он.

– Стоп, – лысый со шрамом оглядывается, – здесь камер нет?

– Каких, к черту, камер, мы за едой пришли, ему камеру надо, – девушка злится, тут же поутихает, спохватывается, – не, Энка, я понимаю, тебе урвать тут побольше на халяву охота, так полиция тоже ждать не будет, пока мы себе айподов наберем.

Все трое вздрагивают при слове полиция.

– Да нет, я про другие камеры говорю. Которые следят.

– Забыл, в каком мире находишься? Никто тут не следит…

Энка прищуривается.

– Откуда ты знаешь, что не следят?

– Ну… слушай, тьфу на тебя, вот теперь нам теперь везде будет слежка мерещиться! – девчонка хочет сорваться на крик, спохватывается, прикрывает рот ладонью.

Круитни, я стесняюсь спросить, мы вообще в хранилище это пойдем или так и будем стоять?

– Не хранилище это никакое… пошли, пошли…

Все трое заходят в супермаркет, подсвечивают фонариками, волчонок легонько толкает Круитни, ты давай, показывай, что съедобно, что нет, а то сейчас порошка стирального вперемешку с мылом нажремся…

Круитни кивает на ряды прилавков:

– Вот здесь хлеб лежит… здесь овощи…

– Ты говори давай съедобно или нет?

– Съедобно, конечно, а то сами не знаете…

– То-то и оно, что не знаем, – волчонок фыркает совершенно по-волчьи, – не видели никогда…

– Мясо тоже не видели?

– Мясо видели, мясо знаем…

Двое парней и девушка набивают сумки, девушка хлопочет, показывает на витрины, вот мясо здесь, вот овощей возьмите, здесь хлеба…

Волчонок оживляется.

– А вкусности есть?

– Вон, там…

Парни кидаются к прилавку, хватают что-то удивительное, манящее, в красочных обертках, перешептываются, а это что, прямо в кожуре есть, да какая это кожура, это бумага какая-то…

– Парни, вы чего, делать больше нечего?

– А что такое?

– А то такое, вы из этого суп варить будете? Мы за едой пришли, а не за вкусностями, если кто забыл.

– Чего за едой, я понимаю, тебе это все не в диковинку, мы-то вообще такого отродясь не видели!

– И чего не видели, еще вон, в соседний отдел полезьте, где смартфоны лежат!

– И полезем, и не все тебе смартфонами баловаться, счастья своего не понимала…

Энка вздрагивает.

– Следят за нами.

– Кто опять следит? Опять тебе мере…

Макс не договаривает, уже и сам слышит шорох там, у входа, бросается к Круитни, шипит, шипит ей в ухо, выход запасной здесь есть, нет?

– Должен быть….

– И где?

– А я почем знаю, где, знаешь, как-то не доводилось через черные ходы бегать…

– И зря…

– Да вы тут долго еще препираться будете, а?

Все трое бегут в глубину супермаркета, сгибаются под тяжестью сумок, перешептываются, да брось ты, да я те брошу, а жрать что будем, или жрать вредно, да…