Мы пошли передохнуть.

Позже, когда я зашла в послеоперационное отделение, узнала, что девушка жива, но в сознание не приходит.

Врач, не дожидаясь конца смены, отпустила меня домой, отдыхать.

Моя практика в больнице длилась месяц. Было много интересных случаев, но у меня из головы не шла та девушка из ДТП. Несколько раз я заходила к ней, интересовалась состоянием у лечащего врача.

– Она в коме. Сломан позвоночник. Исследование мозговой активности неоднозначное. Вероятно, девушка не очнется.

В последний день своей практики я заглянула к ней в палату. Рядом с ее койкой сидела женщина средних лет. Она что-то читала. Услышав мои шаги, женщина обернулась. Ее лицо избороздила морщинами боль. Глаза выплаканные. Силуэт ссутулен. Короткие под каре волосы растрепаны.

– Извините, я просто зашла проверить.

– Вы – та доктор, что оживила ее?

– Нас было двое. Но в общем, да.

– Спасибо вам.

– К сожалению это все что мы можем.

– Я понимаю, – она отвернулась и продолжила читать.

Домой я уходила с тяжестью на душе. Мне так хотелось верить, что девушка очнется.

Где сейчас витает ее сознание, понимает ли она что происходит – оставалось загадкой.

– Хельга, милая, вставай! – мамин голос назойливый и такой громкий терзал барабанные перепонки. Она никак не бросит привычку будить меня по утрам на работу. Если я не вставала по первому аккорду будильника, мама быстро оказывалась в моей комнате. А мечта перевести звонок на десять минут позже и поваляться в сладкой дреме, наверное, не осуществиться никогда.

Недовольно поморщившись, я открыла глаза.

– Да проснулась я, встаю, встаю.

– Завтрак готов, спускайся, – сказала мама и вышла.

Моя комната, как и спальня родителей, располагалась на втором этаже нашего коттеджа. На первом обустроена кухня, гостиная и сауна. На цокольном этаже – мамина швейная мастерская.