В глазах Хеннесси тлело пламя.

Джордан видела, что она изо всех сил старается подобрать ответ, который ранит так же глубоко. И поэтому снова ее опередила:

– Я больше в тебе не нуждаюсь, Хеннесси. Возможно, я на мгновение решила, что это не так. Но ошиблась. Ты отвратительна и превращаешь в грязь все, к чему прикасаешься. Все кончено.

– Ну, конечно.

– Сделай одолжение: сотри мой номер. И убирайся из моего города.

– Отличная сцена для фильма, – заметила Хеннесси.

Джордан шагнула назад.

– Это конец.

В глазах Хеннесси вспыхнули искры.

– Ты еще передумаешь.

В точности как она. Мнение Хеннесси не отличалось постоянством.

Однако на самом деле Джордан мало чем напоминала Хеннесси. Уже нет.

И кажется, впервые в жизни она стала той, кто уходит.

Неподалеку от места, где Джордан Хеннесси рассталась с Джордан Хеннесси, дела у Диклана Линча тоже шли неважно. После того как он забрал Ронана из центра помощи, его день довольно быстро пошел наперекосяк. Десятиминутный крюк в аэропорт, чтобы забрать срочную посылку клиента, обернулся двухчасовой задержкой, поскольку из-за случившейся в туннеле аварии они застряли в пробке под Гаванью. Машины впереди, машины позади. Повсюду, насколько хватало глаз, горели красные стоп-сигналы.

Трое братьев Линч наконец-то вновь собрались вместе. Диклан за рулем. Мэтью, беспокойно ерзающий на пассажирском сиденье. И безмолвный Ронан, неподвижно сидящий на заднем сиденье.

Конечно, все это казалось неправильным. Это всегда будет казаться таковым.

Ронан спал, когда его братья вошли в палату в центре помощи.

Он так и не проснулся, когда к нему подбежал Мэтью и обнял его за голову.

Ронан не проснулся, пока Мэтью помогал Диклану донести его безжизненное тело до машины. И даже пока младший брат поправлял его руки и так и эдак, пытаясь придать ему вид Ронана, небрежно отдыхающего на заднем сиденье. Мальчику никак не удавалось передать присущую бодрствующему Ронану свирепость. Впрочем, принятые им меры привели лишь к тому, что брат стал напоминать труп на портрете викторианской эпохи.

Однако он не был трупом. Он обошелся гораздо дороже, чем труп. Диклану некстати вспомнилось, как он устраивал в кресло в Амбарах не то живое, не то мертвое тело Авроры Линч.

Как же он умудрился родиться в этом адском беличьем колесе.

– Не произноси ни слова, пока мы не окажемся дома, – велел Диклан Мэтью, стоило им покинуть центр помощи. – Пожалуйста, дай мне подумать.

Тишина продержалась, пока в туннеле не загорелись тормозные огни. Медленно подъехав ближе, они тоже остановились. Пять минут спустя Мэтью заерзал. Через десять начал оборачиваться на Ронана. Через пятнадцать…

– Почему он спит? – спросил он.

– Я не знаю, – ответил Диклан.

– Он что, сон?

– Не знаю.

– Тогда почему моя лебединая штуковина его не будит?

– Не знаю.

– Значит, он всегда был сном?

– Мэтью, я не знаю. – Телефоны Диклана гудели наперебой. Машины впереди не двигались. Машины позади не двигались тоже. Ему был нужен план на этот случай, но он никак не мог собраться с мыслями. Оказалось, что он больше, чем просто сложная машина.

– Почему он истощает моего лебедя, но не просыпается? – посетовал Мэтью.

Истощает? Диклан скрыл тревогу. Он рассчитывал, что если Ронан так и не очнулся, значит, живительный магнит на него не действует. А в результате оказался заперт в туннеле с двумя изголодавшимися по силовой энергии персонами и одним магнитом.

– Не знаю.

– А что ты знаешь?

Диклан недоумевал, почему вечный сон достался Ронану, а не ему.

– Я знаю, что этот магнит обошелся мне в целое состояние, я не смогу купить еще один. А значит, этот надо использовать разумно, если ты хочешь дожить до конца учебного года.