Похвала пошла ему на пользу. От входил в меня снова и снова, пока все мое тело не охватила дрожь. Я впилась ногтями в спину Тофера и буквально чувствовала, как из меня наконец-то изливались вся злость, разочарование и накопившаяся за эту дерьмовую неделю энергия. В тот момент я вообще ни о чем не думала. Лучшее ощущение на свете.

– Детка, ты такая чертовски…

Я еще сильнее вонзила ногти в плечи Тофера, успешно заставив его замолчать.

Он стиснул зубы так крепко, что они заскрипели, и мышцы у него на животе напряглись. Выгнув спину, я наслаждалась ощущением его тела на моем и его твердости во мне.

Тофер издал стон. После еще одного глубокого толчка он вздрогнул. Я крепко цеплялась за его плечи, чувствуя, как он содрогается у меня внутри.

Задыхаясь, он скатился с меня и перевернулся на спину. Пару минут слышалось лишь наше сбивчивое дыхание.

– Это было хорошо, детка. Дико хорошо.

Я неразборчиво пробормотала что-то в ответ. И, все еще как в дурмане, не сопротивлялась, когда Тофер закинул на меня одну руку и уснул.

Рано утром я выскользнула из комнаты Тофера в общежитии и по пути домой купила себе – и Доун, как всегда – завтрак. В висках стучало, однако я по опыту знала: это не то, что не могли бы исправить долгая прогулка, большой смузи и бейгл с сыром.

К тому моменту, когда я дошла до своего общежития, мне уже значительно полегчало. Самым сильным желанием было пойти прямиком в душ, но сперва надо взять из комнаты полотенце и вещи, чтобы переодеться.

Перед нашей дверью я ненадолго задержалась и прислушалась. Привыкла так делать, после того как один раз застала Доун и Спенсера на месте преступления – событие, которое мне не хотелось переживать снова. Бледная задница Спенсера по сей день появлялась в моих снах – причем не в хороших.

Из-за двери доносилось два голоса. Один принадлежал мужчине, и, хотя по звукам было не похоже, что они занимаются чем-то неприличным, я все равно дважды постучала, прежде чем открыть дверь.

Доун сидела за своим письменным столом, но не со Спенсером, а с Исааком. Оба согнулись над своими тетрадями и подняли головы, когда я вошла.

– Долгая ночка? – поинтересовалась Доун.

Я пожала плечами и протянула ей пакет с ее завтраком – огромным шоколадным маффином.

– Если бы знала, что ты здесь, купила бы еще один.

Исаак ничего не ответил, просто медленно рассматривал меня с ног до головы. Его взгляд прошелся от глубокого выреза моего черного платья мини до рваных колготок, спустился до ботинок и вновь вернулся к волосам, по которым, без сомнений, было видно, что я делала прошлой ночью.

Челюсть Исаака напряглась. Хотела бы я знать, о чем он думал.

– Без проблем, – сказала Доун. – Мы просто его поделим и… о нет, прости, Исаак. Тебе не повезло. Она принесла мой любимый маффин. Спасибо, Сойер!

– Не за что, – пробурчала я и шагнула к своему комоду.

– Нет, правда, – настойчиво повторила Доун. – Ты слишком добра ко мне.

– Да все в порядке. – Выдвинув нижний ящик, я достала шорты, футболку и свежее белье.

Доун помахала в воздухе маффином:

– Этот маффин – доказательство того, что ты меня любишь! – торжественно провозгласила она.

Я фыркнула и с перекинутой через локоть одеждой пошла к двери. Мне было неприятно от этой ситуации, и внимательный взгляд Исаака, который перемещался между мной, Доун и маффином, не улучшал положение.

– Я в душ.

А когда закрывала за собой дверь, услышала слова Доун:

– Она меня любит.

Доун и Исаак до самого вечера просидели вместе за учебой. Я пыталась притворяться, что их здесь нет, засунула в уши наушники и начала сортировать файлы с изображениями на ноутбуке. Их оказалось больше тысячи – результат двух лет обучения искусству фотографии, – и с тех пор как Исаак спас их из глубин моего жесткого диска, вся моя систематизация рухнула. Все файлы находились в одной папке и имели очень длинные комбинации из цифр и букв вместо названий, что означало, что мне придется как минимум один раз открыть каждый из них, чтобы понять, куда его переместить.