– Ну, что ты?… Что ты, Олег? Я же не….

– А скажи-ка мне, милая, у тебя сейчас, вообще, был бы сын-то, если бы я тебя тогда силком, со скандалом, из занюханного областного абортария, в который ты тайком от меня смылась, практически за волосы не вытащил?!!! А скажи-ка, голубушка, кому наш сын обязан своим бесплодием-то?!!!

– Олег, ну не надо! Ну, прекрати!

– Нет, или я не говорил тебе, не умолял тебя, остаться, не лететь со мной тогда?!.. Я не говорил, что съезжу в командировку один, что у нашего сына высокая температура и неизвестно, что с ним?!.. Что ты мне тогда ответила?! Помнишь?!

– Ну, перестань, я знаю, что виновата….

– Ты ответила, что у него всяких там температур может быть хоть семь раз в неделю, а Венецию, ты вот так вот просто, из-за какой-то там ерунды, пропустить не можешь!…

– Ну, Олег!…

– Наша няня, отпросилась, уехала на неделю…. Так, ты!… Оставила больного ребёнка на какую-то безмозглую девятнадцатилетнюю потаскуху!… – Она моя родственница, она за Витюшей присмотрит…. – Присмотрела!… Ей до нашего сына вообще никакого дела не было. Ей, главное было, в нашу московскую квартиру хоть на пару дней впереться, перед лимитой всякой покрасоваться. Устроила там самую настоящую оргию, как только мы за порог вышли. Я беседовал с врачом неотложки, который тогда на вызов приезжал. – Полный дом каких-то парней и полуголых девок, все пьяные…. Да и, неотложку-то вызвали лишь на третий день! И не «родственница» твоя, а одна из девиц этих. Спасибо ей. Жаль не знаю ни кто, ни как звать. Ну что? Много у тебя от той Венеции впечатлений осталось?!..

– Олег, я прошу тебя…. Ну, что мне теперь….

– Результат – тяжелейшая форма свинки с вытекающими осложнениями!… Удача, что он вообще жив остался. А то, так бы и помер там, в своей кроватке, пока ты Венецией наслаждалась, а твоя родственница кувыркалась с кем ни попадя буквально в соседней комнате.

– Ну, уж это неизвестно, а твои фантазии насчёт….

– Ах, мои фантазии?! Да доктор её еле добудился, чтобы данные ребёнка записать, она с каким-то мужиком в нашей с тобой постели спала, совершенно пьяная! Вот так-то!

Так что не тебе тут меня сейчас чурбаном называть. Тебя вообще, сколько я помню, всегда интересовали только три вещи – тряпки, цацки и круизы. Даже после случившегося. Даже это тебя не изменило. Я, с моей загруженностью, при каждой возможности, старался уделить сыну внимание, чему-то научить, чем-то заинтересовать, о чём-то поговорить с ним. А кто воспитывал нашего сына в моё отсутствие?! – Няня с домработницей. А мама наша – то на показе мод, то на выставке, то на премьере какой-нибудь. И не то, чтоб тебе интересно было, а так, в новых побрякушках или шубе покрасоваться. Ты, своему ребёнку, сама ни разу каши не сварила. А, может, ты за меня замуж по большой любви вышла?

– Олег, прекрати уже….

– Нет, ну действительно…. Прямо так вот без памяти влюбилась?…

– Да, вот так вот и влюбилась….

– Когда мы, в ваш совхоз-миллионер приехали, ты, красавица первая, по мне равноду-у-ушным таким взглядом едва скользнула, и два дня на меня никакого внимания вообще не обращала, а, как узнала, кто я, да откуда, так чудо и случилось – очнулся я утром с жуткого похмелья в твоей постели. Ну, и….

– Прекрати! Люблю я тебя…. Люблю…. И тебя и Витю люблю…. – Ирина Андреевна накапала валерьянки в хрустальную рюмку и сунула её в руки мужу. – На выпей, успокойся. Прости. Ну, не собиралась я тебя «чурбанить», вырвалось как-то само…. Давай всё же подумаем, что можно сделать, как спасти нашего сына.

– Как-то само…. Я не представляю, что можно предпринять. У тебя-то, самой, есть какие-нибудь идеи?