– Любимая!… Ну, что ты?… Успокойся…. Ну, прости его…. Он не хотел тебя обидеть…. Правда, правда…. Он очень,… очень хорошо к тебе относится…. Он от тебя в полном восторге…. Уже давно…. Он, пойми, хотел максимально тебя возвысить, выказать тебе свое восхищение, если хочешь.

– Возвысить?… Восхищение?… А по-моему, он наоборот – меня унизил…. Выставил эдакой хищной расчетливой тварью…. Будто это я устроила весь этот спектакль, чтобы заполучить в мужья их такого замечательного, жутко перспективного сынка…. Тебя!…

– Вик, да ты пойми, он такой человек!… Он в людях ценит в первую очередь силу, внутреннюю силу, волевой потенциал, что ли…. Главные человеческие достоинства для него – это способность двигаться к своей цели, не смотря ни на что, подчиняя своей воле всё и всех!…

– Ах, вот как?!.. Значит, это он и меня такой считает!… В свои записал!… Значит, я тоже – по головам…. К цели!… Ну, спасибо!… Ну, уважили….

Несмотря на запальчивый тон, Вика всё же начала понемногу успокаиваться. В объятиях Виктора было тепло и как-то надежно. Он, как скала, будто заслонил её собой от этого дождя, от улицы, от целого мира, от всех возможных бед и неприятностей. Её плечи вздрагивали всё реже.

– Ну, и что с того?! Не обращай внимания. Ты же выходишь замуж за меня, а не за него….

Вика, слегка раздвинув руки Виктора и ослабив его объятья, оставив локти прижатыми к груди, развернулась к нему лицом и, подняв голову, заглянула ему в глаза.

– А ты?!.. Ты какой?… Ты – такой же, как твой отец?… Ты тоже…. – к цели, не смотря ни на что?… И ты тоже обо мне такого мнения?… – Вика уже почти перестала всхлипывать, из голоса стали уходить интонации обиды и протеста.

– Я…. Знаешь, я как-то не думал об этом…. Но, пожалуй… Да…. Наверное, я такой же…. И, не то, что бы по головам, но если я чего захочу, буду переть к своей цели изо всех сил, пока не получу желанного. А говорю я тебе это сейчас потому, что очень сильно, я бы даже сказал, страстно желаю, что бы ты стала моей женой. А поэтому, даже и не думай отказаться сейчас от того своего «да». И не придумано ещё таких превосходных степеней, чтобы я мог выразить свое мнение о тебе, впрочем, поверь, как и мой отец….

Вика почти совсем оттаяла. Обида куда-то ушла. Слова, произнесенные Олегом Анатольевичем, больше не казались такими уж несправедливыми, такими ранящими….

Виктор, снова крепко сжал Вику в своих объятиях и накрыл её губы нежным, долгим поцелуем. Она не противилась и ответила на поцелуй. Ей было хорошо, очень хорошо….

– Давай вернемся. – Виктор с трудом оторвался от Викиных губ. – Простим моего непутевого отца и продолжим праздновать нашу помолвку. Правда,… пойдем…. Нас там ждут и, поверь, очень, очень волнуются.

Он подхватил Вику на руки и легко, как пушинку понес наверх по лестнице….

Крым. Самая южная его точка. Форос. Пляж. Раскалённая галька. И, конечно, море. Тёплое, ласковое море. Ритмичный шум плавной, почти незаметной волны. Гул слившихся воедино разговоров, родительских окриков, детской возни, разномастной музыки из транзисторов, крики чаек. Обнаженные загорелые тела. Цветастые подстилки и полотенца. Крым…. Лето…. Пляж.

На уже значительном удалении от берега на волнах плавно покачивается очень гордый своей хозяйкой, когда-то красный, но теперь совершенно выцветший надувной матрац. Его хозяйка, длинноногая, с восхитительными пропорциями тела, загорелая, со схваченными в длинный хвост светло-русыми, выгоревшими на солнце волосами девушка, лежала на животе, подставив спину лучам солнца и, позволив завязочкам от верха своего купальника безмятежно колыхаться в воде по обе стороны матраца. Она уже начинала дремать.