Внезапно я заметила на себе взгляд Кэти. Видимо, она ждала ответа.

– Конечно, у тебя очень красивая бабочка, – быстро произнесла я, изо всех сил отгоняя мысли о Нолане. – Просто я не думаю, что мне это подходит.

Она подперла подбородок рукой и надула губы. Она буквально надула губы.

– Если ты подберешь что-нибудь, то обязана прийти ко мне. Ты должна мне это за то, как хорошо я ввела тебя в курс дела.

Я посмотрела на нее, приподняв бровь. Ровно десять минут Кэти показывала мне, как работает система записи Get Inked. Все остальное время она рассказывала о своей жизни, своих татуировках и показывала свои «хотелки» – эскизы, которые она нарисовала и только собиралась наколоть, – и в конце концов переключилась на осмотр моего тела на предмет потенциальных мест, где можно сделать тату, чтобы моя мама не заметила их с первого взгляда. В этом она была профи.

– У каждого ведь есть что-то, чем он восхищается, – заявила Кэти.

– Да, но «что-то» и есть просто «что-то», а не рисунок, который я хотела бы носить на своем теле всю оставшуюся жизнь. Если рассуждать как ты, то я могла бы набить себе тату с плиткой шоколада. Или сыр.

Она вздохнула:

– Всегда хотела сделать татуировку в виде сыра.

Я взглянула на нее, задаваясь вопросом, не разыгрывает ли она меня. Лишь когда Кэти ухмыльнулась, я позволила себе расхохотаться, а она присоединилась.

– Поверить не могу, что чуть на это не купилась.

– Видела бы ты свое лицо. – Она смахнула слезу из уголка глаза. – Значит, кусок сыра.

– Пожалуйста, нет. Тогда мои друзья решат, что я спятила.

Кэти повела плечом:

– Почему это? Кусок сыра может означать каникулы в Швейцарских Альпах с бабушкой и дедушкой, где каждый раз на завтрак, обед и ужин подавали сыр, по которому вы все с ума сходили.

Я задумчиво кивнула:

– И снова в точку.

– Правило номер три в Get Inked: «Никогда не осуждай того, кто сделал себе тату с куском сыра», – почти торжественно объявила Кэти.

Я усмехнулась. Правило номер один гласило, что у каждого, кто входит в салон, нужно проверить документы, а следовательно, и возраст. Правило номер два – никогда не подтверждать по телефону рисунок, который предварительно не одобрили Кэти или Зеэв.

– Думаю, правило номер три я никогда не забуду, – сказала я.

– Какое правило? – спросил Зеэв, выходя из процедурного кабинета в холл. Сегодня он был одет в свободную черную майку, вырез которой приоткрывал часть его груди. Я заметила очертания большой птицы, однако быстро отвела взгляд и вместо этого уставилась в брошюры на стойке администратора.

– Никогда не осуждай людей с сырными татуировками, – ответила Кэти.

Зеэв издал фыркающий звук, который, очевидно, служил чем-то вроде смеха.

– Я набивал и гораздо более странные вещи.

– Расскажи Эверли про газонокосилку! – оживившись, воскликнула Кэти.

Я с любопытством переводила взгляд между ними. Зеэв подошел к маленькому золотому столику рядом со стойкой, взял себе стакан и поднес его к кулеру, за который теперь – если они меня наймут – буду ответственна я.

Залпом опустошив стакан, Зеэв неторопливо вернулся к нам.

– Как-то я набил одному шестидесятилетнему мужику газонокосилку в память о его черепахе.

– В память о его… – начала я, но прервалась и поморщилась, когда меня осенило, что, судя по всему, крылось за этой историей. – О нет.

– О да, – ответил Зеэв.

– Расскажи ей подробности. О черепашьих ошметках, я имею в виду.

Зеэв выглядел абсолютно невозмутимым, и его, похоже, не заразил нездоровый энтузиазм Кэти.

– Он был сам не свой, совершенно подавлен. Так что я постарался изобразить самый красивый из когда-либо существовавших газонокосилко-черепаховых рисунков.