Хотя в голове до сих пор стучало, а живот сводило от тошноты, я спустилась по лестнице.

В гостиной Эзра и Кэм уже сидели за столом и завтракали, в то время как Отис носился по кухне.

– Доброе утро, – пробормотала я и устремилась прямиком к кофеварке.

– Доброе. – Отис вручил мне кружку, и я поблагодарила его улыбкой, прежде чем поставить ее под кран кофеварки и нажать на кнопку с большой чашкой. Машина зарычала, и чуть погодя моего носа коснулся чудесный аромат свежесваренного кофе.

С кружкой в руке я развернулась в сторону гостиной. Ребята сидели за столом с полными тарелками. Они выглядели усталыми, но, похоже, уже устранили бо́льшую часть вчерашнего хаоса. Лишь несколько пятен на полу, о происхождении которых я бы предпочла не знать, и парочка стаканов и грязных тарелок указывали на то, что вчера здесь проходила вечеринка.

Я наклонилась, чтобы достать из нижнего ящика кастрюльку, которую поставила на плиту. Было что-то невероятно успокаивающее в приготовлении обычного завтрака. Я делала это с тринадцати лет. Готовила себе его в забронированной через Airbnb[5] квартире, в которой останавливалась, когда только приехала в Лос-Анджелес; и в квартире, которую впоследствии снимала вместе с другими людьми. Эта незначительная часть распорядка дня дарила мне каплю умиротворения – даже после того, как полночи меня то рвало, то сотрясали рыдания, то преследовали мучительные воспоминания.

Я заварила овсянку с молоком и между тем глотнула кофе. Когда парни вдруг начали аплодировать, я так резко обернулась, что немного овсяных хлопьев пролетело по кухне и приземлилось на пол. Впрочем, я практически не обратила на это внимания. Была слишком занята тем, что наблюдала за появившимся в гостиной Блейком. Волосы растрепаны, а на щеке отпечаток подушки. Он казался помятым и усталым, однако томная улыбочка на губах выглядела довольной.

Мой желудок сделал неприятное сальто. Быстро оторвав от него взгляд, я принялась как одержимая мешать кашу.

– Ну, поздравляем, – сказал Эзра.

– А мы с Отисом как раз вчера гадали, как это получится с ортезом.

Тихий стук костылей зазвучал ближе.

– Джентльмен наслаждается и молчит.

Мне потребовалось все самообладание, чтобы сдержаться и не фыркнуть.

Блейк пришел ко мне на кухню. В последний раз, когда мы оказались тут вдвоем, это плохо закончилось. Как и почти все между нами. Он встал у шкафчиков слева от меня, чтобы вытащить оттуда сковородку. Потом взял миску и разбил в нее яйца.

Я не отрывала глаз от своей овсянки.

– У Фрости вчера ночью уже отвалился нос, – сообщил Отис.

Кэм неуверенно проворчал:

– Готов поспорить, что его кто-нибудь съел.

Я сосредоточилась на их болтовне. Не на Блейке, который поставил сковороду на плиту возле моей кастрюли. Не на том факте, что он находился всего в паре сантиметров от меня. Не на том, что он провел эту ночь с девушкой, а мне пришлось слушать, чем они там занимались. Я почувствовала болезненный укол в груди. И просто не понимала почему.

– Кто способен на такое? Кто, черт возьми, украл бы нос у бедного беззащитного снеговика? – сердито воскликнул Отис.

– Я.

Я оглянулась через плечо на брата. Тот в этот момент сунул в рот сразу почти половину панкейка. А когда заметил, что все уставились на него, перестал жевать.

– Зачем ты делаешь такие вещи, чувак? Мы целую вечность трудились над этим снеговиком, чтобы сделать ему идеальную фигуру.

– Насколько я помню, вы вернулись с улицы меньше чем через час, – произнес Блейк так тихо, что остальные его сто процентов не услышали.

– Поразительно, что ты в принципе что-то заметил. В конце концов, ты явно был занят другими вещами. – Эти слова выскочили у меня изо рта, прежде чем я успела их удержать. И тут же осознала, что совершила огромную ошибку.