– Тише едешь – дальше будешь. Гонки – это неоправданный риск, Настя. Тебе стоило бы подумать о своих родителях, – произносит Андрей Душнилович.

Всё-таки мы слишком разные с ним. Нас всегда объединял только секс. Горячий, жаркий, без условностей и запретов.

Интересно, с Лизой он такой же? Когда она видит его член, она сразу падает в обморок? Чтобы сдержаться отпиваю из бокала вино, чувствуя, как оно растекается теплом под рёбрами.

– Я же забыла, у нас есть пирог, который приготовила Настя, – вскакивает с места Даша. – Андрей, угостишься?

– Я пас.

– Ты что, Даш? – весело смеюсь. – Вдруг у него сахар поднимется или холестерин?

Ваня начинает ржать. Это давний прикол. Андрей Громов не ест сладкое, потому что оно вредно для здоровья. Он вообще маниакально за ним следит. Каждые три месяца сдаёт анализы и носится по врачам, стоит чуть почувствовать недомогание. Наверное, это из-за отца, Константин Борисович умер от сердечной недостаточности. Смерть была неожиданной для всех.

– Насть, а ты будешь? – Даша обращается ко мне. – Тебе же побольше кусочек?

– Положи ей полторта. Она всё равно съест один крем, – продолжая разбирать меня по частичкам, говорит Андрей.

Неужели он помнит? Я всегда съедаю только крем, потому что он самый сладкий.

Это как в жизни, хочу только самое лучшее…

Даша наливает чай, раскладывает пирог. Передаёт тарелку мне. Слава богу, только с одним небольшим кусочком. Потом ухаживает за мужем. Поставив десерт перед ним, целует нежно мужа в щеку. Смотрю внимательно на пару, перевожу взгляд на Андрея. У нас было бы также, если бы ты не оставил меня. Он показательно отводит взгляд в сторону.

Лиза периодически стреляет в меня глазами заинтересованно. Не знаю, в курсе ли она, что мы бывшие супруги и у нас было непростое прошлое.

Следующие два часа пролетают незаметно, обсуждаем общих знакомых, бизнес Ивана, путешествия. Сквозь разговор постоянно ощущаю нарастающую острую боль в животе. В голове начинает подниматься волна паники, с подросткового возраста меня мучает гастрит. Больше всего на свете я боюсь этой боли. Ещё у меня жуткая непереносимость врачей и всего, что связано с больницами.

– У тебя всё в порядке. Ты что-то побледнела?!– внимательно смотрит на меня Андрей.

– Да, всё в порядке, – упрямо отвечаю. Сама же пытаюсь не увязнуть в липком страхе, боль всё не проходит, может, мне кажется, но, по-моему, она даже усиливается.

Говорю, что сейчас вернусь, прикрываю дверь в ванную. Сбрызгиваю лицо холодной водой, опираюсь локтями на тумбу умывальника. Господи, как же больно. Словно мне вставляют иголки под грудью.

Боль становится нарастающей, приступообразной. Давно такого не было, тело начинает покрываться испариной.

Сажусь на голый кафель, обнимаю себя руками, жалею.

Спустя пять минут, дверь в ванную резко открывается и залетает Андрей:

– Настя, блядь. Что случилось? Что-то болит? – взволнованно говорит. Киваю. – Когда ты ела в последний раз?

– Утром завтракала, – слабо отвечаю. – Потом как-то не до этого было.

– Потом ты вылила в себя три бокала вина, – цедит бывший муж сквозь зубы. Злой как черт. Возмутительно, он что, считал сколько я пью?!

Андрей садится напротив, опирается локтями на свои колени, а потом нежно проводит руками по моим плечам, гладит предплечья. Из-за боли ничего не соображаю, я так долго ждала его прикосновений, а сейчас даже не могу прочувствовать этот момент.

– Тебе надо в больницу. Подгоню машину, – встаёт на ноги, нависает надо мной.

– Не надо, Андрей! Я не поеду, – смотрю на него снизу вверх, в глазах неконтролируемый страх.