Спустя полчаса она уже гуляла по городу, стараясь миновать очевидно туристические маршруты и сворачивая в тесные проулки без сувенирных магазинов и шоколатерий. Здесь, в относительно безлюдных улочках, Лизу ничего не отвлекало от мыслей, которые она скрупулезно просеивала, раскладывала по полкам и придирчиво сортировала по уровню важности. Но центр Брюгге – не такой уж и большой. Поэтому девушка неизменно выходила на оживленные улицы, где бесчисленные туристы гудели возбужденным роем. Без устали перемещались они от бара к ресторану, от ресторана – в магазин, от магазина – снова в бар. В их руках едва помещались пакеты с сувенирами и подарками. Но им были ни по чем тяжесть сумок и замерзшие пальцы. Гости города безудержно предавались чревоугодию, возлияниям и праздничному шопингу, наслаждаясь эйфорией главного зимнего праздника.

В какой-то момент Лизу захлестнул этот водоворот, и она сама не поняла, как оказалась на пороге маленького магазинчика. Но дверь чуть жалобно скрипнула, ей в противовес весело звякнул колокольчик, и девушка попала в… сказку? Не было это похоже на елочные базары в ее городе, где куцые искусственные елки сиротливо скучали, возвышаясь над табличками с ценами. И даже не напоминало просторные залы в ТЦ с их тусклыми, безликими шарами и пафосными куклами «ручной работы». Нет, это была не просто лавка с елочными игрушками, нет! Настоящая сокровищница! В древесно-хвойном воздухе оживало само Рождество! В окошках пряничных домиков, того и гляди, зажжется теплый свет. Стада оленей в шапочках и шарфиках бросают любопытные взгляды. Имбирные человечки и застывшие в вечном танце балерины. Ангелы в серебристых одеяниях и розовощекие амуры, стыдливо скрестившие пухлые ножки. Бравые Щелкунчики из дерева и керамические пастушки с нежным румянцем на щеках. Целые рождественские вертепы из гладкого фаянса и фетровые шершавые гномы. Волшебные сани, готовые взлететь в черное небо, полное сияющих звезд и, конечно же, елки! С искусственным снегом и шишками, с фонариками и разноцветными шарами, подглядывающими из-за колючей мишуры. Лиза почувствовала, как её дыхание замерло. Она медленно ступала вдоль витрин, прислушиваясь к звону колокольчиков, который сливался с шелестом упаковочной бумаги. Пальцы едва касались игрушек, которые в ожидании покупателей висели на небольших деревянных кронштейнах. И вдруг Лиза остановилась. Глаза сами собой нашли среди всего этого волшебства и мистерии маленькую, хрупкую балерину. Фигурка переливалась как-то невесомо, призрачно. Тонкая и нежная – казалось, будет достаточно одного даже легкого движения, чтобы сломать замершую танцовщицу. Полупрозрачная, сияющая изнутри серебром, она казалась какой-то нереальной, даже заколдованной. Лиза аккуратно подцепила петельку, сняла балерину и, стараясь не дышать, положила ее себе на ладонь. Сложно было сказать, чем привлекала игрушка – застывшая в изящном прыжке, в развевающейся юбке с воздетыми к небу тонкими руками. Было в ней что-то одновременно легкое, торжественное и… невыносимо печальное. Лиза бережно накрыла балерину второй ладонью, словно защищая от всех бед, и уверенно двинулась в сторону кассы.

И вот сейчас она сидела на плюшевом стульчике и едва заметно улыбалась своим мыслям. Этот день был необыкновенным. Каким-то поразительным образом мысли о Вадиме отошли на задний план. Не исчезли полностью, но притупились и стали менее болезненными. Хоть и стучал молоточек в затылке: «Вадим может приехать. Что ты будешь делать, если он тебя найдет? Рано или поздно все равно придется с ним пересечься». Но какое-то новое чувство поселилось внутри, какой-то стержень пустил корни, давая надежду на опору. Боясь спугнуть это внезапное воодушевление, Лиза несмело улыбнулась Густаву, который шел к ней уже с бокалом вина.