Отец Сильвии был заместителем губернатора штата и дома показывался редко – политика требует пристального внимания. На публике он играл примерного семьянина и старался играть его и в жизни, только у него не всегда получалось. Впрочем, его жену это вполне устраивало. Миссис Бейтс владела супермаркетом и тоже пропадала на работе с утра до ночи. Зачем эта пара завела ребенка, Сильвия не знала до сих пор. Наверное, потому, что так полагалось. В компанию к ребенку завели собаку, смешного рыжего спаниеля по имени Барни. Спаниеля Сильвия теперь помнила лучше, чем обоих родителей, вместе взятых.

Не то чтобы у нее оказалось несчастливое детство. Родители по-своему любили ее; осознав, что натворили, выпустив в мир новую жизнь, они, как люди ответственные, приняли на себя все обязательства. Мать читала Сильвии сказки на ночь (когда успевала приехать с работы пораньше), отец водил дочь в зоопарк и отвечал на бесконечные вопросы категории «почему трава зеленая». Однако оба они, стремясь распланировать жизнь Сильвии так, чтобы дочь во всем походила на них, не разглядели за ее внешним спокойствием совсем иную душу.

Сильвия была тихим ребенком. Она могла часами сидеть в детской с книжками и никому не мешала. Она играла с нянями и детьми друзей Бейтсов, рано узнала, чем отличается рыбная вилка от вилки для мяса, и никогда не закатывала истерик. Да, бывало, плакала, если падала, только быстро утешалась. Она робела перед своими родителями, такими огромными и непостижимыми, и как-то не задумывалась о том, что семья должна быть совсем другой. Обязанности, которые родители выполняли по отношению к ней, – не раздражавшие их, но просто необходимые обязанности, – это было совсем не то, что у других. Подруги детства ссорились со старшими братьями, выпрашивали у родителей велосипед, ездили на пикники на День Благодарения и в пансионаты для семейного отдыха. Единственная поездка, которую Сильвия совершила вместе с родителями, – это путешествие в Майами, где семья три дня погрелась на пляже. Потом отцу позвонили из администрации губернатора, а мать совсем истосковалась по своему магазину. Семья возвратилась в Нью-Йорк и больше не предпринимала попыток слезть с иглы большого города.

Родители никогда не скандалили, не потому, что слишком сильно любили друг друга, а по молчаливому согласию: скандалы лишь подрывали бы их авторитет в глазах дочери, рушили доброе имя «настоящей семьи» и вообще отнимали бы время. Они не забывали воспитывать Сильвию в корпоративном духе.

– Ты должна получить образование. Пожалуйста, займись уроками.

– Ты должна пойти на этот концерт классической музыки. Это полезно.

– Завтра мы ужинаем у Флетчеров. Ты должна быть вежливой с их сыном.

– Ты должна… Ты должна… Ты должна…

Кончилось это тем, что к восемнадцати годам Сильвия шагу не могла ступить без того, чтобы не спросить у родителей, как ей лучше поступить. А те, не замечая, как складывается новая модель поведения дочери, походя давали советы, освобождая Сильвию от ответственности за выбор. Родители не без оснований опасались, что она выберет неправильно, а дать совет – так легко и просто, исходя из собственного жизненного опыта. Дать же Сильвии заработать этот опыт путем проб и ошибок… Не стоило так рисковать!

Единственным человеком, который осуждал методы воспитания Бейтсов, являлась бабушка Сильвии, Присцилла. Она с самого начала не одобряла то, что сын так много работает, и что жена следует его примеру; бабушка всю жизнь прожила легко, получая удовольствие от каждого дня и не планируя время на три месяца вперед. Она любила путешествия, собирала в квартире неподалеку от Парка большие компании друзей и вела так называемый «богемный» образ жизни. Отец Сильвии порицал поведение матери, поэтому с бабушкой внучка общалась редко.